|
На первую страницу сайта "Владимир ВЫСОЦКИЙ. Каталоги и статьи"
К оглавлению раздела
Дата публикации – 19.09.2006 г. (дополнено 17.02.2015 г.)
О Владимире Высоцком вспоминает
Геннадий Иванович ПОЛОКА
М.Ц. – Вы с самого начала хотели, чтобы Высоцкий в "Интервенции" играл Бродского, однако делали пробы и других актёров на эту роль. Вы были не уверены в своём выборе?
Г.П. – Нет, это было условие студии, условие руководства. Кроме того, многие актёры сами хотели попробоваться на эту роль. Перед съёмками я сделал заявление в газете "Московский комсомолец" относительного того, как я собираюсь снимать фильм. Появилось много добровольцев. Например, ко мне домой даже без звонка приехал Андрей Миронов, потом звонил Миша Козаков и другие. Высоцкий же был фигурой неоднозначной.
М.Ц. – И Вы пробовали Миронова на эту роль?
Г.П. – Были сделаны только фотопробы, и я не знаю, где они. А Козаков действительно пробовался. Других претендентов просто не помню уже.
М.Ц. – Хотелось бы узнать, что означают концентрические круги, на фоне которых проходит значительная часть действия фильма? Оператор картины Е.Мезенцев говорил, что они означают цирк, что вся жизнь – цирк.
Г.П. – Это идея такого революционного балагана. Но круг – понятие широкое, и в финале фильма он работал как мишень.
М.Ц. – Не припомните, в каких сценах Высоцкий снимался в Одессе? Ведь, в основном, у него съёмки в павильонах, та часть снималась на "Ленфильме".
Г.П. – Всё начало фильма снято в Одессе – лестница, встреча интервентов. Потом, когда Высоцкий выходит из казармы и уезжает в машине, – это тоже в Одессе. Потом некоторые съёмки были в одесском порту.
М.Ц. – Вы однажды писали, что Высоцкий приезжал на съёмки даже тогда, когда не был занят. Он приезжал и в Одессу, и в Ленинград?
Г.П. – Да, конечно. Иногда просто приходил на съёмку, принимал участие в процессе работы, даже в подборе исполнителей. Очень активно работал он у нас.
В то время Высоцкий очень увлекался идеей условного искусства, которым я занимался. Он постигал эти идеи. Он собирался участвовать в таганской постановке "Тартюфа". Туда, кстати, меня собирались пригласить ставить спектакль, но в результате постановщиком оказался Шиферс,*1 замечательный режиссёр, занимавшийся абстракцией. Он тут же сцепился с Любимовым. Любимов же вообще не терпел никого, никаких ярких личностей. А Шиферс был человеком мощным и агрессивным, он послал Любимова, как следует. Любимову повезло, потому что в то время Шиферс подписал письмо в защиту, кажется, Галанского,*2 оно пошло по Москве и Шиферса из театра убрали.
Высоцкий в спектакле том не сыграл. Он хотел, чтобы я работал над тем спектаклем, но это было наивно: при Любимове никакой другой режиссёр не проходил. Что он с Фоменко делал...*3 Он ревнив был к чужому успеху и несправедлив. Его театр – и только его.
А Высоцкий всегда учился. У него были планы режиссуры, да и вообще всегда полно планов. У композиторов он учился музыкальным делам, и режиссёров – режиссёрским. Он набирался опыта. Вы же знаете, что он перед смертью собирался ставить "Зелёный фургон"?
М.Ц. – Ну конечно. И Вы ведь были назначены художественным руководителем. Это он сам Вас пригласил?
Г.П. – Нет. Ему давали постановку с условием, что я буду худруком. Хотя я был уже в сложном положении, у меня обострились отношения с руководством "Экрана"... Когда к Лапину*4 пошли, тот сказал: "Надо, чтоб какой-то культурный, интеллигентный режиссёр участвовал". И тогда возникла идея пригласить меня.
М.Ц. – В литературе приходилось читать, что на Одесской студии не хотели, чтобы снимал Высоцкий, поэтому они оттягивали запуск фильма насколько возможно, чтоб Высоцкий сам отказался...
Г.П. – Да нет, это неправда. Одесская студия была заинтересована в том, чтобы спустили заказ с "Экрана", чтобы были деньги... Вот я был против того, чтобы Высоцкий снимал.
М.Ц. – Почему?
Г.П. – Я сказал ему: "Володя, ты в такой потрясающей актёрской форме! Неужели тебе надо силы тратить на этот фильм?" Он ведь приехал после оглушительного успеха в Польше в мае 1980 года. В Варшаве шло, кажется, три "Гамлета". Ломницкий – Гамлет, Ольбрыхский – Гамлет, и кто-то ещё, – а Володю на руках выносили со спектаклей!
Я ему говорю: "Ну сделаешь ты, допустим, неплохую картину – ну и что из этого? Мало ли примеров, когда выдающиеся актёры превращались в весьма средних режиссёров?"
Однако, он настаивал. Ну раз так, – я решил, что буду помогать.
М.Ц. – Предварительного подбора актёров он ещё не делал?
Г.П. – Нет, но он очень любил Бортника и хотел, чтоб тот играл в картине. Вообще, если бы снимал Высоцкий, то это была бы совсем другая картина. Над сценарием они работали с Шевцовым. Они были очень разными людьми. Шевцов был мизантроп, понимаете? Скажем, в жизни советской он не видел вообще ничего светлого, один мрак. Высоцкий отличался другим. Даже в трагическом он видел какие-то человеческие стороны. Если бы он пел только о страданиях и тоталитарных безобразиях, он бы не имел такого успеха. Лирический герой Высоцкого обаятелен, человечен, здоров, способен любить. Так что если бы режиссёром был Высоцкий, то получилась бы более сентиментальная и более трогательная картина. Не менее, а может быть, и более весёлая и смешная, но при этом трогательная.
Своим темпераментом Высоцкий подвинул Шевцова на переработку сценария. Вариант переработанного сценария, насколько я знаю, не сохранился. Во всяком случае, когда Павловский*5 стал снимать "Зелёный фургон", то произошло возвращение к первоначальному шевцовскому сценарию, где главным героем был этот мальчик, которого сыграл Харатьян, а не персонаж, сыгранный Адомайтисом.
М.Ц. – Правда ли, что Высоцкий хотел играть в этом фильме Красавчика?
Г.П. – Нет, не хотел он играть, это очередная легенда. Он сказал: "Я буду играть только в крайнем случае". Он хотел попробовать чистой режиссуры и не собирался использовать этот сценарий, чтоб сняться самому. Высоцкий был завален предложениями в этот период, должен был и у меня сниматься в "Нашем призвании", эту роль вместо него сыграл Бортник.
Видимо, он "заболел" режиссурой после того, как две недели снимал в отсутствие Говорухина эпизоды в "Место встречи изменить нельзя". Говорухин поехал по туристической путёвке в Париж посреди картины, а останавливать же процесс было нельзя. Поэтому снимал Высоцкий, и снял успешно, поверил в себя.
М.Ц. – Как Вы считаете, у Высоцкого были задатки кинорежиссёра?
Г.П. – Были, но не великого режиссёра. Он был очень способен в решении каких-то актёрских линий. По-актёрски он был очень полезен партнёрам. Скажем, Садальский играл Кирпича у Говорухина, так Высоцкий фактически эту роль за него сыграл, а Садальский только скопировал. То есть он был, если можно так сказать, "актёрский режиссёр". А с точки зрения постановочной стихии... Ну, он сделал бы, конечно, картину, и там были бы хорошо сыгранные роли. Думаю, была бы хорошая трогательная атмосфера, но ожидать каких-то открытий было, конечно, маловероятно.
М.Ц. – Мне бы хотелось ещё раз вернуться к "Интервенции". Вы заказывали Высоцкому песни или это была его идея?
Г.П. – Насчёт песен... Была знаменитая песня "Гром прогремел..." От неё сохранился только один куплет, а было их шесть. Поэтому Высоцкому заказали дописать несколько куплетов. И он их написал, а теперь кое-кто доказывает, что это не его текст, а народный. У меня мать одесситка, дед был чуть ли не почётный гражданин Одессы. У меня там полно связей, и все помнят только один куплет – тот, который использовал Славин.*6 Все остальные куплеты написаны Володей.
Есть в фильме и одна настоящая блатная песня "В Валиховском переулке..." Мы её специально вставили – именно потому что это традиционная блатная песня с хорошей мелодией.
Высоцкий учил Копеляна петь "Гром прогремел...". Тот очень стеснялся, потому что никогда не пел. Он учился петь с голоса Володи, буквально каждую строчку. Володя и на съёмках, и во время записи стоял рядом. Без Высоцкого, конечно, Копелян так бы не спел.
М.Ц. – В фильм вошли "Гром прогремел..." и "Деревянные костюмы", а ведь предлагалось ещё две – "Песня Саньки" и "До нашей эры соблюдалось чувство меры..." Почему они не вошли в картину?
Г.П. – Дело в том, что первоначально нам разрешили снять две серии, а потом, когда в картине стали проявляться черты, которые не свойственны классическим советским революционным фильмам, разговор о второй серии был снят. Пришлось сокращать, поэтому некоторые сцены выпали из фильма, а некоторые и вовсе не были сняты, поэтому и песни к этим эпизодам тоже, естественно, выпали.
М.Ц. – Когда выяснилось, что второй серии не будет?
Г.П. – К концу съёмок. Думаю, что где-то в феврале 1968 года.
М.Ц. – Сохранилась студийная фонограмма песни "До нашей эры...", сделанная на "Ленфильме" 2 декабря 1967 года. "Песни Саньки" там нет...
Г.П. – Существовала черновая фонограмма этой песни, она пропала. На студиях случаются такие вещи. Скажем, у меня пропали две вырезанные главы из "Республики ШКИД". Причём пропали и негатив, и позитив. Как это произошло, до сих пор для меня тайна. Причём быстро так пропали... Мне не разрешили делать две серии фильма, но разрешили из двух вырезанных глав сделать короткометражку, как бы по следам "Республики ШКИД", но они исчезли без следа.
М.Ц. – Не исчезло ли что-нибудь из "Интервенции"?
Г.П. – Пропал один эпизод с участием Высоцкого. Я бился и искал его три месяца. Мы этот эпизод сняли на хвост плёнки. Это уже было в период, когда нам запрещали снимать, но мы сняли всё равно, и спрятали. Настолько хорошо спрятали, что и сами найти не могли. Нашли только через несколько месяцев, когда смывали остатки материала. То есть, уже были копии картины, так что вставлять эпизод было поздно.
М.Ц. – Что это за эпизод?
Г.П. – Это был монолог Высоцкого. Он стоит на улице, читает плакат, обещающий большую награду за его поимку, и комментирует идиотский полицейский текст, описывающий его приметы. "Иногда бывает остроумным", – зачитывал Высоцкий и грустно говорил: "Почему иногда?" Очень жалко, что не стало этого эпизода.
М.Ц. – В конечном счёте "Интервенцию" не выпустили даже в урезанном виде. Вы писали однажды, что письмо к Л.Брежневу по поводу "Интервенции", подписанное потом всеми актёрами, писал Высоцкий. А Золотухин пишет, что автор письма – он.
Г.П. – Они вдвоём писали. Они вообще тогда многое делали вдвоём. В это время они очень дружили. У них разные периоды бывали в отношениях, в театре ведь тоже существует конкуренция, и кое-кто из актёров был недоволен, что Высоцкий – лидер. Но в те времена они очень дружили. Многие новые песни Высоцкий первому пел Золотухину. Это при мне было, так что я точно знаю.
Несмотря на то, что Золотухин уже тогда начал писать, он считал, что словом – даже в прозе и в эпистолярной форме – лучше владеет Высоцкий. Он ещё не был уверен в своих литературных способностях, поэтому письмо они писали вместе.
М.Ц. – Я читал в прессе, что при восстановлении "Интервенции" Вы привлекли для озвучания А.Булдакова?
Г.П. – Да, это правда. Некоторые куски фонограммы с голосом Высоцкого были в браке, и Булдаков отлично сымитировал голос Высоцкого.
М.Ц. – Высоцкий написал восемь песен к Вашему фильму "Одиножды один". Вы дали ему задание писать песни к определённым эпизодам, или он писал их сам?
Г.П. – Это было задание. Там и частушки, и обрядовая песня, и солдатская. Он и мелодии писал. Хагагортян учил его музыкальной грамоте. Он был профессором Консерватории, замечательно владел оркестром, аранжировкой. Он писал все оркестровые номера к фильму "Семнадцать мгновений весны", потому что Таривердиев владел ансамблем, но большим оркестром – не очень. Это был тот случай, когда эти российские народные мелодии были продиктованы Высоцким. Не всё вошло, конечно.
М.Ц. – А то, что было включено в картину, вошло фрагментарно. Вы первоначально планировали, что песни войдут целиком?
Г.П. – Да нет. Просто если он писал – то он писал. Он говорил мне: "Ну что я буду писать один куплет?" Конечно, жалко, что нельзя было целиком вставить такое количество номеров, но он это сразу понимал, и никогда у нас с ним по этому поводу споров не было. Он и на музыку не претендовал. Мы с ним договорились, что одна тема станет темой картины. Он хотел сделать картину на песнях, но я ему сказал: "Песни – это одно, а музыка к фильму – это другое. Музыкальная драматургия – это совсем особое дело". И Высоцкий это понимал. Он же не учился в музыкальной школе, но стремился понимать основы музыкальной драматургии.
М.Ц. – Вы не помните, какой ансамбль записывал песни Высоцкого для фильма?
Г.П. – Это были какие-то питерские этнографические ансамбли, это в Питере записывалось, я их не знаю.
М.Ц. – Высоцкий должен был играть роль Толяна...
Г.П. – Да, он должен был играть роль зятя, но роль сыграл Караченцов. Высоцкого не утвердили. После "Интервенции" старались, чтобы мы вместе не работали.
М.Ц. – Вы сейчас упомянули о том, что предложили Высоцкому роль Сыровегина в фильме "Наше призвание". В одной из Ваших статей я читал, что Высоцкий спел Вам по телефону песню для этой картины и Вы её записали. Сохранилась ли та фонограмма?
Г.П. – Да, эту песню он напел мне за несколько дней до смерти. Я запомнил мелодию и рекомендации по аранжировке, передал это Эшпаю.*7 Идея Высоцкого сохранилась в фильме – песня звучит под две гитары и ударную установку. Так что эта последняя песня Высоцкого для кино полностью его – не только текст, но и мелодия. А фонограмма, к сожалению, не сохранилась.
16.09.2006 г. и 14.04.2012 г.
Беседу вёл Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2006-2015)
_______________________________________________
<<< (обратно к тексту)
|
