|
На первую страницу сайта "Владимир ВЫСОЦКИЙ. Каталоги и статьи"
К оглавлению раздела
Дата публикации – 12.10.2011 г.
О Владимире Высоцком вспоминает
Наталья Саттыевна НУРМУХАМЕДОВА
Н.Н. – С Высоцким я ездила на гастроли полтора года – с 1978-го по 1980 год. Причём всё время мы ездили по Кавказу. Один раз только мы были у меня на родине, в Ташкенте. Обычно было так: каждые два-три месяца мы работали дней по десять, потом он занимался своими делами, а затем, когда деньги у него кончались, он опять пристраивался к нам, и мы ехали на другие десять дней. Все города я уже не помню. Грозный, Орджоникидзе, Ставрополь, Моздок... Однажды мы были в городе Шевченко – он на Каспии со стороны Туркмении, не знаю, как он сейчас называется.*1
Все площадки я не помню. Запомнилось, что были какие-то корты, как в Грозном, маленькие стадионы...
У нас был, как говорилось, определённый "куст". Вот, скажем, город Грозный и всё, что рядом с ним – какие-то городки, селения, посёлки городского типа. Самые далёкие выезды были километров за сто. Вот когда были в Орджоникидзе, то поехали в Моздок. Когда были в Ташкенте, то ездили в Самарканд и Фергану, – и так далее. Выезжаешь на какой-то "куст" и неделю пашешь по пять концертов в день.
М.Ц. – А самую первую поездку с Высоцким помните?
Н.Н. – Боюсь, что нет. Вы понимаете, мы же ездили целый год, а к нам присоединялись то Высоцкий на десять дней, то Боярский на десять дней, то Лещенко, Толкунова, Бюль-Бюль оглы... Они работали второе отделение, а мы – первое. То есть, первое отделение было всегда одинаковое, а второе менялось. Поэтому где и с кем мы выступали, вспомнить очень трудно, но с Высоцким – это я помню точно – большей частью были на Кавказе.
М.Ц. – ВИА "О чём поют гитары", с которым Вы работали, кажется, был молдавской группой? Это название ансамбль получил после запрещения ВИА "Норок"...
Н.Н. – "О чём поют гитары" вообще никакой национальности не имел. Его создал Пресняков-старший. Работали мы от Росконцерта. В те времена были Москонцерт – городская концертная организация, всесоюзный Госконцерт и российский Росконцерт. Там работали люди непонятно от каких городов. Они числились в разных местах. В моё время мы год числились в Оренбурге, затем год – в Куйбышеве, полгода – во Владикавказе, затем – в Кемерово. Если посмотреть мою трудовую книжку, то там через каждые полгода менялась филармония.
М.Ц. – А в чём смысл? Почему ансамбли переходили с места на место?
Н.Н. – Нужно было пристроить коллектив на время и обрабатывать определённый "куст" – например, Куйбышевскую область. Затем администраторов начинали "прочёсывать", и как только они понимали, что за них взялись, они быстренько увольнялись вместе с нами и переводились в другую филармонию, где об их методах ещё не знали.
Многих сажали, – вот Кондакова Василия Васильевича посадили, с которым мы вместе с Высоцким ездили. Администраторы всегда что-то придумывали. Например, мы один концерт всегда отдавали директору филармонии. Скажем, десять концертов – себе, а один – ему. Администраторы устраивали так, что мы получали по десять рублей за концерт, а не шесть пятьдесят, как было положено. Они умудрялись делать так, что нам доставалось ровно десятка. Это считалось большими деньгами. Тридцать концертов – триста рублей, это две пары джинсов.
М.Ц. – Второе отделение всё время менялось. А когда же было репетировать?
Н.Н. – А вот так: мы обрабатываем "куст" с одним человеком, а потом нам делали небольшой перерыв на репетиционный период. Отрепетировали, скажем, двенадцать песен с Лещенко – и начинаем несколько месяцев с ним работать. Только с Высоцким мы работали меньше, – дней по десять, – поскольку он был очень занят в театре.
Когда работали с Высоцким, то не нужно было за месяц вывешивать афиши. Достаточно было сделать это дней за пять. Причём афиша была очень простая: просто слово "ВЫСОЦКИЙ" – без фотографии, без ничего, все прочие артисты перечислены мелким-мелким шрифтом. За пять дней вешали афиши, и получали полные залы. В больших городах, конечно, приходилось продумывать заранее, а в маленьких городках пяти дней вполне хватало.
До 1978 года Высоцкий работал с другими группами, а с 1978 года он уже работал только с нашим ансамблем. Его администратор Володя Гольдман соединял Высоцкого с нами. Уже всё было накатано, уже не надо было репетировать.
Руководителем ансамбля тогда был Игорь Габриэлян, и там было расписано довольно много песен. Некоторые аранжировки были сделаны раньше. Скажем, та же аранжировка песни "Лучше гор могут быть только горы" звучала и на сцене.*2 Мне кажется, было аранжировано песен восемь. Обычно в начале второго отделения Высоцкий исполнял несколько песен с оркестром, а заканчивал уже один.
Второе отделение часто затягивалось – Высоцкий шёл навстречу публике и пел на "бис".*3 Он был очень заводной, мог спеть больше, чем задумывалось.
Помню, в Грозном у меня очень болело горло – потому что было много концертов и практически без перерыва. Когда в концерте был Высоцкий, я никогда не пела больше четырёх песен, потому что второе отделение всегда было затянуто. А тут и четыре песни было трудно петь из-за горла. Вышла за кулисы, а он уже стоит там готовый – он сразу после меня выходил, перерыва мы не делали. Я ему говорю: "Не могу петь дальше", а он мне: "Да не надо, иди отдыхай. Я выйду и спою побольше".
М.Ц. – Какие у Вас были отношения с Высоцким?
Н.Н. – С Высоцким невозможно было построить отношения людям, которые были или слишком молоды, или неинтересны ему по каким-то причинам. Из нашего коллектива он не дружил ни с кем, был особняком. Нет, на репетициях он, конечно, разговаривал с музыкантами, шутил и так далее, но на концерте он пел и уходил. За ним всегда приезжала "Волга" какая-нибудь и его отвозили на банкеты, на встречи с мэрами городов, которые очень хотели с ним пообщаться, а мы ехали на автобусе в гостиницу и сидели каждый в своём номере.
Только конферансье Володя Маслов, который был яростным его поклонником, всегда старался влезть если уж не в друзья Высоцкого, то хотя бы в то общество, которое оставалось после концерта.
Высоцкий приезжал только ко второму отделению, когда мы уже работали. Не бывало такого, чтобы мы все вместе общались перед концертом. Переодеваться ему не надо было, поэтому он приезжал к своему выходу и шёл на сцену, поэтому большого общения у нас не было. Мне запомнилось лишь несколько моментов.
Работали мы по пять концертов в день. Скажем, утром – воинская часть, потом – предприятие какое-то, а далее концерты были в два часа дня, в пять и в восемь. И вот когда три концерта были на одной площадке, то мы могли его видеть. Где-то он там проходил, смеялся, прикалывался.
У нас была скрипачка Тамара Сидорова, – она ему нравилась, потому что была немножко похожа на Марину Влади. Ей было восемнадцать лет, высокая такая. Высоцкий с ней заигрывал, подшучивал над ней, а она краснела, потому что девочка она была молоденькая и стеснительная.
Один раз всего получилось так, что после пяти концертов в Орджоникидзе он пригласил несколько человек на ужин. У него были в гостинице большие апартаменты, и он позвал нас. Я попала в число приглашённых, – видимо, как солистка. А ещё там были Володя Маслов, Тамара, Аскер Махмудов. Мы там особенно не ели, только закусили чуть-чуть, а Высоцкий всё время пел. Я была удивлена, что после пяти концертов у него ещё были силы петь какие-то новые песни. Побыли мы там час или полтора и потихонечку ретировались.
В те времена мы никогда не думали, что он какой-то особенный. Мы не придавали многому значения. Вот я хорошо помню концерты в Ташкенте, в огромном дворце спорта. Я выходила его слушать каждый раз. Если была возможность, то шла в зал, если нет – то из-за кулис. Я всегда смотрела и поражалась тому, что почти все его выступления были одинаковы по исступлению. Конечно, где-то к четвёртому концерту энергетика немножко уходила, но я всё равно не понимала, как это возможно. Если я в каждом концерте пела по пять песен, то и то за день это получалось 25 песен – хватало на один большой концерт, а он-то пел всякий раз по 12-15 песен, получалось, что за день он исполнял около семидесяти пяти песен на невероятном надрыве.
Это был феномен! После каждой песни зал взрывался аплодисментами. Какую же надо было иметь энергетику, чтобы пробить эти десять тысяч зрителей! Это очень далёкое расстояние. Актёрам хватает энергии до семнадцатого, максимум, – до двадцатого ряда, но никак не дальше. Причём это в театре, где небольшое расстояние, а во Дворце спорта – высокая сцена, и впереди тебя метров на восемь – никаких стульев, только пустое пространство, и только потом начинается партер. А до задних мест – вообще огромное расстояние. Мы-то пробивались за счёт мощного оркестра и популярности песен, а он был один с гитарой.
А после концертов он приходил к себе в номер, садился за телефон и разговаривал с Мариной. Говорил подолгу, минут по тридцать-сорок. Мы сидим, закусываем, чай пьём, а его всё нет. А после разговора он выходил, и у него сияло лицо.
1.10.2011 г.
Беседу вёл Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2011)
_______________________________________________
<<< (обратно к тексту)
|
