На первую страницу сайта "Владимир ВЫСОЦКИЙ. Каталоги и статьи"

К оглавлению раздела

на этом сайте статья впервые опубликована 13.11.2010 г. (дополнена 17.03.2013 г.);
первоначальный вариант статьи опубликован в газете «Sekret», № 882, 27.03.2011, Тель-Авив.

Виктор Бакин (Латвия)
(Copyright © 2010-2013)

Марина Влади —
«Владимир, или Прерванный полёт»

        В октябре 1987 года в парижском книжном магазине «Globe» состоялась презентация выпущенной издательством «Fayard» книги страстных и пристрастных воспоминаний Марины Влади о Владимире Высоцком. Автор своей первой книги «VLADIMIR ou le vol arrêté» («Владимир, или Прерванный полёт») встретилась с читателями, поставила автографы. Книга была разрекламирована задолго до издания и вызвала большой интерес у французских читателей. К столу, за которым Влади подписывала книги, выстроилась большая очередь, какую редко можно было увидеть даже на встречах с маститыми французскими литераторами. В считанные дни был распродан небывалый для Франции тираж — 100 тысяч экземпляров.

        Друг Влади известный кинодокументалист Крис Маркер посоветовал ей построить повествование в форме писем, которые М.Влади адресует Высоцкому. Эпистолярный жанр достаточно традиционен для Франции. Незадолго до того вышла книга воспоминаний о Жераре Филипе, которая была написана его вдовой, — в форме писем к мужу. Таким образом, книга Влади представляла собой образец бульварной литературы, привычной для французов: она жила в Париже, он — в России, и вдруг — знакомство в баре на Московском фестивале, бешеный мужской напор: «Всё равно ты будешь моей женой!» Песни до утра для неё одной, безумные слова, встречи, разлуки, Москва – Париж – Москва: сотни писем, телеграмм, телефонных разговоров...
        Она, шикарная и обеспеченная французская кинозвезда, приобщила «бедного и плохо одетого» (9 метров в квартире матери, 150 рублей в месяц в театре, «на которые можно купить разве что две пары ботинок») русского артиста с «Таганки» к миру богатых людей, она открыла ему дорогу на Запад. Он увидел мир — и не глазами туриста, а глазами человека, который там жил: они завтракают на Канарах и закусывают лангустами на Таити... Он — скандальный поэт, алкоголик и наркоман, который в перерыве между катастрофическими запоями, госпитализациями и исчезновениями писал стихи и умер в 42 года...

        Во всех советских газетах, вплоть до многотиражек, было извещено о выходе книги. Все стали с нетерпением ждать выхода русского перевода, обещанного Влади. А пока нетерпеливые издатели в СССР выбирают самые интересные на их взгляд отрывки и печатают в своей периодике. К неточностям, а порой и выдумкам для «большей художественности», сочиненным автором, стали добавляться новые. Так, корреспондент «Комсомольской правды» Н.Долгополов, присутствовавший на представлении книги, пишет, что «так могла написать только женщина, которая любила и любит», и знакомит эту женщину с Высоцким, играющим на «Таганке» «роль Пугачёва», а в «1968 году» делает их «официально мужем и женой»... Недосуг было поинтересоваться Долгополову действительными фактами биографии Высоцкого: не Пугачёва играл Высоцкий в спектакле на «Таганке», а Хлопушу, официально мужем и женой Высоцкий и Влади стали 1 декабря 1970 года.
        Когда в январе 1988 года Влади приехала на юбилей мужа, она «всем сердцем приветствовала проявление гласности в стране, которая дорога ей как родина отца и мужа», но была огорчена, что некоторые советские газеты печатают без разрешения главы её книги, «исказив сокращениями и перестановкой абзацев смысл книги и её общую интонацию, что дало повод многим читателям негодовать и недоумевать задолго до её появления».

        Негодование и недоумение появятся у советских читателей ещё в большей степени, когда книга выйдет в «неискаженном» варианте. Да и «исказить» её несложно. Книга написана так сумбурно по временным и событийным отметкам, что начинать читать её можно с любого абзаца. Поэтому и вносят новые искажения Долгополов и ему подобные гонцы за сенсацией.
        О книге много пишут газетчики и журналисты, не сведущие о фактах жизни Высоцкого и принимающие многое на веру, тем более что автор во всех своих интервью клянётся в искренности и правдивости. Некоторые СМИ не поскупились на самые высокие оценки, определив книгу как уникальное литературно-художественное произведение. Другие мягко называют книгу «неровной», «неоднозначной», «не свободной от некоторой предвзятости» и не хотят соглашаться с теми местами в повествовании, где идёт речь об Афганистане, диссидентах, сложностях выезда из страны и притеснении инакомыслящих, хотя в этом плане в книге написано всё правдиво.
        Из интервью М.Влади парижскому журналу «Франс-юрсс магазин»: «Он страдал, мучился, боролся с самим собой. В этом отношении французские критики правильно оценили мою книгу. Они пишут, что после её прочтения остаётся хорошее впечатление о Высоцком. Для меня это очень важно. Я хочу, чтобы его любили. Но любить можно реального человека. Высоцкий был очень простой и добрый человек, а зачем делать из него статую. Из него сейчас пытаются сделать миф, представляя его добропорядочным патриотом, благопристойным молодым человеком, укладывающимся в существующие рамки. Таким он тоже не был. В разговорах с некоторыми людьми, уже прочитавшими книгу по-французски, я обнаружила, что они просто шокированы некоторыми вещами, потому что они либо совершенно ничего о них не знали, либо не могли себе такое представить. Когда я говорю о его алкоголизме, о его пьянках, я единственно хочу показать, насколько он был раним, насколько он был несчастным человеком. И он был человеком, как все, — ни святым, ни героем».

        И действительно, эти «фанаты» Высоцкого в Советском Союзе «трезвонят» о гениальности своего кумира, рассказывают всем, как он любил свою Родину, какие песни писал про войну, как с болью откликался на всё негативное в своей стране, как отдавал себя сцене... и почти ни слова о НЕЙ, о той, «которая двенадцать лет промучилась с этим алкоголиком, которая показала ему весь мир», и прочее, и прочее... В результате, Влади писала свою книгу не как жена великого поэта России, а как французская актриса... с акцентом самолюбования и нотками унижения самого Высоцкого и его соотечественников. В ней возобладало страстное желание открыть другим то, что в каждом человеке спрятано от чужих глаз за семью печатями, куда не должна ступить нога случайного прохожего.
        Из книги Марлены Зимны «Высоцкий — две или три вещи, которые я о нём знаю»: «Марина Влади написала сценарий. Не описала она то, как выглядела её жизнь с Володей, а только то, как она хотела бы это видеть. И как подобает кинозвезде, в этом сценарии главную роль отвела себе».

        Существует много примеров того, как бережно относились к своим чувствам жёны великих и просто публичных людей, оставляя всё сокровенное только себе. Когда умер Булат Окуджава, его жена на вопрос интервьюера: «Ольга, объясните, почему вы не хотите хотя бы чуть-чуть рассказать о вашей с Булатом любви?» — ответила так: «Считаю неприличным рассказывать о своих чувствах. Очень большое сомнение и улыбку вызывают у меня дамы, довольно бесстыдно рассказывающие о своих любовных и тайных приключениях, о драматических страданиях. Может быть, когда мне будет 90, я раскрою рот. Или в конце моего пути где-нибудь под подушкой обнаружат пожелтевший свиток моих откровений. О тайном и личном рассказывать всем не хочется. Булат был закрытым человеком. Он не любил красивые слова, презирал пафос, в интимные подробности никогда никого не посвящал».
        А ведь были благородные сомнения и у Влади... В феврале 1987 года в интервью она сказала: «...писать сложно... А главное, сложно решиться вот это издавать». Однако решилась издать «вот ЭТО»...
        «...О трудностях в личной жизни я говорить не буду — это моё личное дело», — каждый раз отвечал Высоцкий на попытки бесцеремонных любопытствующих «залезть в постель»:
                        Я не люблю холодного цинизма,
                        В восторженность не верю и ещё —
                        Когда чужой мои читает письма,
                        Заглядывая мне через плечо.
                        Я не люблю, когда мне лезут в душу,
                        Тем более — когда в неё плюют...
        Он всегда был весьма щепетилен в отношении своего имиджа, стремился корректировать свой образ и предстать перед публикой в наилучшей форме. Свою боль и своё отчаяние он обнажал лишь в своих стихах и песнях да ещё перед самими близкими людьми. И хотя вполне понимал масштаб своей славы, был совсем не безразличен к мнению окружающих. Конечно же, Влади знала и эти стихи, и отношение Высоцкого к «наветам за глаза».

        «Прерванный полёт» переведён на основные европейские языки. Несколько слов о вариантах перевода книги на русский язык.
        В конце 1987 года М.Влади через журнал «Огонёк» уведомила советскую печать о том, что «публикация её будущей книги возможна только в том издательстве, с которым она будет связана официальным договором. Ибо как ни приятны справедливые, но посмертные почести Владимиру Высоцкому, лучшей памятью о нём будет правда и только правда».
        Экземпляры своей книги на французском языке она подарила В.Абдулову, Б.Ахмадулиной, В.Туманову, Р.Горбачёвой.
        Через пять месяцев после выхода книги в издательстве «Fayard» — к апрелю 1988 года — книгу М.Влади на русский язык первой перевела ленинградская переводчица Нина Кирилловна Кулакова. Это был буквальный перевод французского издания «VLADIMIR ou le vol arrêté».
        Н.Кулакова: «Мною сделан перевод главным образом для членов моей семьи и близких друзей. Вероятно, он нуждается в литературной обработке, но мне хотелось как можно полнее сохранить стиль и манеру автора даже в ущерб литературности».
        Этот перевод стал быстро перепечатываться и размножаться в машинописных вариантах…
        В это же время Влади вместе с подругой Юлией Абдуловой адаптируют французский вариант книги для неподготовленного к бульварной литературе советского читателя. После выхода книги во Франции автору указали на ошибки, касающиеся, прежде всего, фактов биографии Высоцкого и слишком предвзятых характеристик некоторых персонажей из его окружения. Друзья Высоцкого уговаривают её выбросить или исправить какие-то места в тексте. Г.Антимоний: «Мы ей стали говорить: зачем ты пишешь про водку, про наркотики — всё это можно убрать. Она ответила: “Ничего я убирать не стану. Во Франции я получаю много писем из народа, и никто на это не обращает внимания”». Однако что-то убрала, что-то сгладила… В результате, адаптированный вариант книги на русском языке отличается от изначального.
        В конце марта 1988 года советское издательство «Прогресс» и французское «Fayard» при посредничестве Всесоюзного агентства по авторским правам подписали в Париже договор о публикации в Советском Союзе «Прерванного полёта».
        М.Влади: «Моя книга должна выйти в свет осенью этого года, без каких-либо сокращений. Вместе с переводчицей Юлией Абдуловой, которая хорошо знала Володю, мы перевели примерно три четверти книги. Я четыре или пять раз, уже не помню, приезжала для этого в Москву. За свои деньги, кстати. Я платила, чтобы книга вышла у вас.
        Насколько мне известно, предполагается издать её тиражом 650 тысяч экземпляров. Я оговорила за издательством безвозмездное право допечатывать к этому тиражу сколько угодно книг. Это мой подарок советским людям».
        «Из договора о переводе Марина вычеркнула строки о возможных изменениях. “Никаких изменений! Если пьяный наборщик Петров выронит две строчки шрифта, то может исказить смысл целых сцен”. А издательство будет платить громадную неустойку. Ей предлагают большие деньги в США, в Израиле — она отказывается: только в России», — рассказала Юлия Абдулова.
        Представление книги в издательстве «Прогресс» прошло в день рождения Высоцкого — 25 января 1989 года. На представление прилетела автор. Встречавший её в аэропорту П.Солдатенков задал вопрос:
        — Однажды вы сказали, что без вас он бы не узнал самого главного. Что вы имели в виду?
        — Я никогда этого не говорила так... Вероятно, я сказала, что без меня он бы умер в тридцать лет. И кто скажет, что это неправда, — я ему просто по морде дам! Потому что хватит, в конце концов... Я не приезжаю сюда, чтобы мне такие вопросы задавали!
        Союз театральных деятелей РСФСР пригласил Влади в СССР и организовал мероприятия по «приобщению» советских читателей к бестселлеру. Автор сама представляла книгу. Эта акция проходила в виде многочисленных интервью, напечатанных во всех центральных журналах и газетах и перепечатанных периферийными, платных вечеров-встреч с автором и пресс-конференций...
        Знакомство с книгой происходило, в основном, по рассказам самой Влади, так как книга, первоначально изданная 15-тысячным тиражом в издательстве «Fayard», моментально стала библиографической редкостью, не дойдя до прилавков. На «чёрном» рынке за неё предлагали 50, а то и 100 рублей при номинале 3 рубля 20 копеек, указанном на обложке. Предполагалось первоначально издать 100 тысяч, но у «Прогресса» «закончилась бумага»... и издательство предложило всем типографиям страны принять участие в печатании книги.
        Обычно корреспонденты, бравшие интервью у Влади, вели его по схеме: «вопрос - ответ», без каких-либо комментариев, и ограничивались эпитетами «очень темпераментная и откровенная книга, с ярчайшими подробностями и ценнейшими для понимания характера Высоцкого деталями». Или «…она поразила меня обнажённой правдой», — пишет интервьюер Л.Новикова из журнала «Театральная жизнь». То, что написанное было «обнажённым», — это так, но откуда Л.Новикова узнала, что это было «правдой»?

        А.Свистунов из «Комсомольской правды» эмоционально описал официальную «инаугурацию» книги, вклинив в интервью телефонный звонок благодарной читательницы: «И был звонок. От первой читательницы. Я снял трубку и услышал плач. Женщина плакала от счастья. А может, от горя... Она со слезами благодарила Марину за книгу. В сентябре мы писали, что книга готовится к печати. И женщина позвонила нам, чтобы поделиться нахлынувшими чувствами».
        И ещё от А.Свистунова: «Один из моих друзей, прочитав несколько опубликованных в газетах глав Марининой книги, осуждающе бросил: «Это не книга, это стриптиз какой-то. Так нельзя». Я думаю, Высоцкий, услышав такое, усмехнулся бы. Ведь он всю жизнь говорил и пел о том, «чего нельзя». И всегда начинал с себя. Что же до неё, до Влади, — нужно очень любить, чтобы написать такое».

        Любовь настолько сложное чувство, имеющее столько определений, сколько было любимых и любящих. Так что и это мнение Свистунова оставим Свистунову. Что до его друга, то, скорее всего, и он не прав. Стриптиз — это обычно постепенное оголение и представление публике собственного тела, а в книжке Влади своей «правдой» «оголила» не только Высоцкого, но и его родителей, мать его детей, самих детей и тех друзей Высоцкого, которые в чём-то были с ней не согласны. Сама же писательница осталась благопристойно «одетой».

        Это не стриптиз, это другое. Интимное, семейное всегда ревностно оберегалось. Издатели и авторы во все времена при публикации литературных мемуаров, дневников, писем прежде всего беспокоились о том, чтобы до поры не причинить обид тем, кто был в окружении великих людей.
        1 марта прошла пресс-конференция в театре-студии «У Никитских ворот». Кроме автора в ней приняли участие тележурналист С.Ломакин, режиссёры Э.Смольный и М.Розовский, бывший администратор Театра на Таганке, а тогда директор театра-студии В.Янклович.

        Влади раздала несколько книг журналистам московских газет — на пресс-конференцию пришли единицы. Вопросов по книге задавали мало, так как книгу почти никто из присутствующих не читал. Задавали вопросы о работе автора книги в кино, о том, как восприняли книгу во Франции, о дальнейших планах...
        Большинство присутствующих на пресс-конференции поразила степень откровенности, с которой Влади рассказывала о пороках и слабостях бывшего мужа, об обстоятельствах их семейной жизни. Её уверенное поведение как бы говорило: «А что, разве нужно по-другому?!»
        Одна из присутствующих женщин попыталась разъяснить француженке особенности русского менталитета, его нравственные и моральные заповеди: «Судя по тому, что нет вопросов по книге, очевидно, я думаю, что всё-таки большинство не читало. Я принадлежу к числу тех, кто прочитал книгу. Поэтому мне легче о ней говорить. Извините, Марина Владимировна, я буду говорить резко критически. К сожалению, я нашла в книге больше плохого. В чём я усматриваю основной её недостаток. В том, что книга сделана в противоречии и как-то с пренебрежением к нашим моральным и нравственным устоям, которые родились не сейчас, не сегодня...
        Посмотрите, сколько у нас хороших заповедей, которые хранятся в народе: не говорить об умерших людях плохо, а тем более унизительно; не говорить о родителях так неуважительно и оскорбительно. Эти устои нашего народа держатся крепко, и это хорошо.
        Мы все знаем об этом пороке, и для нас ничего нового вы не открыли. Меня поразило то, что вы через каждые 5–10 страниц снова и снова возвращаетесь к этой теме. Его аномальное состояние вы описываете с чувством смакования. Мне это показалось навязчиво и оскорбительно за самого Высоцкого. Создаётся впечатление, что Высоцкий годами находился в состоянии какого-то отключения».
        Влади, которая родилась и воспитывалась в другой стране — в стране, где отношение к жизни людей и, в частности, к таким вот мемуарам совсем не такое, как у нас, не стала развивать эту тему: «Это не вопрос. Это ваше личное мнение. И тут не идёт обсуждение моей личной позиции. Я не под судом тут. Я на пресс-конференции отвечаю на вопросы. Дайте мне один вопрос, я вам отвечу. Или напишите книгу про Высоцкого. Это очень всем интересно будет».
        Странно слышать от автора книги слова «…тут не идёт обсуждение моей личной позиции».
        Ведущий пресс-конференцию М.Розовский увидел поднятую руку:
        — Пожалуйста, молодой человек, вы хотели что-то спросить...
        Поднялся молодой человек: «Я Никита Высоцкий — сын Владимира Семёновича Высоцкого, здесь мой брат рядом. Я и мой брат подаём в суд на вас за клевету. Клеветой называется выдаваемая информация, когда вы заранее знаете, что на самом деле дело было не так. Я проконсультировался с адвокатами... В книге достаточно много мест... Я очень этого не хотел. Мы восемь с половиной лет старались с братом не лезть ни в какие конфликты... Практически всех близких нам людей вы незаслуженно оскорбили. Вы походя оскорбили мою мать, которая ничего плохого о вас никогда не говорила.
        Это получилась книга о материальной бедности Высоцкого, а не о его духовном богатстве. Вы говорите, что это не мемуары, а крик души. Исследователь творчества Высоцкого вашу книгу обойти не может. Если там допускаются неточности, то в мемуарной литературе это называется не неточностями, а по-другому. Когда это касается живущих людей, которых я люблю, я это терпеть больше не буду. Я докажу это через печать. Уверяю вас, если бы я написал книгу, она разошлась бы не меньшим тиражом. Это не ваш авторитет, это авторитет Высоцкого...»
        После этого братья Высоцкие сразу покинули зал.
        В защиту автора книги встал основной поставщик «лекарства» для Высоцкого в последний год его жизни — В.Янклович: «Жаль, что Никита с Аркашей ушли... Я никогда в своей жизни не делал заявления... Я пять лет последних был с Владимиром Высоцким. Я, к сожалению своему, готов на любом суде чести предъявить все документы, все свидетельства о том, что «ни единою строчкой не лжёт», как говорил Володя, ни единою строчкой не полгала здесь Марина. Прочитав книгу, я был просто потрясён... Я считаю, что тот подвиг, который сделала Марина, приехав в Советский Союз, чтобы своим личным свидетельством смыть всю эту пену, которая мешается вокруг имени Высоцкого. Она правильно сказала о той болезни, которой он ежедневно болел, ежечасно болел, ежесекундно болел... И как он вместе с Мариной пытался бороться с ней...»
        Позже Янклович будет недоумевать: «Я до сих пор не понимаю, почему у нас с Володиной мамой расстроились отношения... После установки памятника я ещё заходил на Малую Грузинскую — на Володины даты, а потом — всё».
        Очевидно, семье Высоцкого нужно было время, чтобы разобраться в этом человеке, который эксплуатировал Высоцкого при жизни и продолжал эксплуатировать его имя после смерти.
        Н.М.Высоцкая в интервью В.Перевозчикову: “Валера Янклович! Ну, что он нёс на пресс-конференции?! Мне люди всё рассказали… Валера же кричал в зал такие вещи, и после этого ещё смеет приходить в дом?! Пришел летом на день памяти Володи, подходит ко мне — целоваться. Я отвернулась: «Мне не нужны ваши поцелуи!»”
        «Суда чести», на котором Янклович готов был выступить с «доказательствами» того, что Влади «ни единою строчкой не лжёт», не было. Просто честные люди, которые были близки к Высоцкому и знали действительное положение дел, опровергли десятки эпизодов книги, далёких от правды…
        Суда, о котором говорил Н.Высоцкий, тоже не будет. Против суда будут обе стороны, и каждый по-своему прокомментирует выступление на этой пресс-конференции.
        М.Влади: «Это очень печальная и глупая история. Мне их жалко. Они молодые и не очень знают жизнь. Они с отцом очень мало общались. То, что они знают, — это рассказы других людей вокруг них: родные, друзья, которые хотят сделать что-то гадкое мне. Но они не понимают, что они сами себе делают, потому что если этот суд будет, то, конечно, я буду защищаться. И тогда я не буду рассказывать вещи таким очень деликатным тоном, как я сделала в книжке. Я выну документы, письма Володи, и тогда это будет очень больно и родителям, и сыновьям, к сожалению, всем людям, которые пытаются что-то сделать в этом смысле. Я очень надеюсь, что это было просто выступление перед прессой, чтобы сделать своего рода скандал».
        Очень сложно назвать всё сказанное ею в книге о родителях и интимных отношениях между супругами «очень деликатным тоном». Она видела только свою «правду», а задуматься о том, нет ли в словах близких хотя бы доли справедливости, ей не хотелось.
        Н.Высоцкий: «Произошел конфликт между многими людьми, которые вначале были вместе, объединённые горечью утраты. Все встречались, нуждались друг в друге. Это те самые люди, которые сейчас руки друг другу не подадут. Они были разными — разными и остались. С очень многими из них Марина была знакома поверхностно. Например, с моей мамой, которой в книге походя даётся просто некрасивая оценка. Но дело даже не в этом, дело в том, что Марина написала книгу сгоряча, после достаточно острого конфликта между ней и несколькими людьми, в частности моим дедом и бабушкой, из-за памятника, который она посчитала уродливым. Я и тогда, и сейчас думаю: не дай бог кому-нибудь пережить своего сына, но если он умер — святое право родителей поставить ему памятник. Такой, какой они считают нужным. И она должна была это признать.
        Что касается вообще моего отношения, Марина для меня была и остаётся вдовой моего отца, и поэтому я к ней очень уважительно отношусь. Он её выбирал, а не мы. Но, с другой стороны, мы тоже его родные, близкие.
        С людьми поссорилась она сама, а не он, а написала, что они плохо к нему относились. Он с тем же Володарским собирался делать фильм — не так-то много людей, которые могут похвастаться, что они его соавторы. И тот просто, как другу — не Марине, опять же, а отцу, — сказал: строй у меня на участке дачу. Своему другу сказал. Понимаете? Марина позже хотела использовать этот дом по-другому; он взял и разобрал. Это ссора его и Марины, и она не должна бросать тень на отца.
        У меня был момент, когда я очень раскаивался о том, что сделал. Именно потому, что это не принесло никакого результата. Я был резок, несдержан, но... ничего такого сверхобидного не сказал. Сказал, что подаю на неё в суд. Но потом, подумав, понял, что на суде, подогретом этой публичностью, начали бы выплывать такие грязные вещи, что... Вот поэтому я и решил не подавать в суд, а не потому, что там не было клеветы. Она была. Что мой дед ходил с доносами на отца — это клевета».

        Сначала знакомство с книгой проходило в Москве — несколько вечеров в московском Театре эстрады, а затем А.Макаров и В.Янклович организовали гастроли М.Влади по городам Союза. Первыми на пути группы, в которую входили автор книги — М.Влади, журналист С.Ломакин, кинорежиссёр П.Солдатенков, оказались жители Симферополя. Влади привезла книгу, Солдатенков свой фильм о Высоцком — «Я не люблю».
        После Симферополя — Ленинград, Пермь, Алма-Ата. Типографии этих городов предлагали свои услуги по допечатыванию книги.
        На всех встречах задавались примерно одни и те же вопросы: Высоцкий умер семь лет назад, почему ваша книга вышла только сейчас?; не вторгаетесь ли вы в ту область, о которой Высоцкий говорил: «Я не люблю, когда мне лезут в душу...»?; как решились заняться столь трудным и мучительным для вас делом?; почему в вашей книге Высоцкий предстаёт совсем другим, чем в других изданиях?..
        Ответы М.Влади на вопросы тоже были стандартными, и, в общем, сводились к следующему: «Сейчас говорят о том, какой он спокойный, хороший, пай-мальчик, прекрасный сын, патриот, советский гражданин, человек, который не делал ничего выше нормы, который никогда не кричал, никогда не пил, был абсолютно безгрешным героем... В общем, жил какую-то придуманную жизнь. Многое было сказано такого, что совершенно не походило на него. Я решила, что всё-таки нужно сказать правду! Вот я и хотела в книге напомнить, что не такой уж он был добрый, хороший, спокойный мальчик.
        (И «напомнила»: «Пять-шесть бутылок в день отнимают у тебя жизнь», «На твоем деформированном от запоя лице остались знакомыми только твои глаза», «После двухдневной пьянки твое тело становилось, как пустой бурдюк; твой голос превращался в жуткое рычание; твоя одежда превращалась в жалкое тряпье», «Твоя импотенция, я верила, что она кратковременная, вероятно, была обычным явлением привыкания супружеской пары, прожившей вместе свыше десяти лет. Однако я не знала, что она в большей степени была связана с потреблением наркотиков»).
        Я рассказала о нём то, что знаю. И должна признаться: знаю я далеко не всё. А всего не знает никто. Мы сами ведь себе очень часто врём…
        Я считаю, что Володя так всю жизнь орал, чтобы правду говорить, и для меня стало невыносимым то враньё, когда из него стали делать какого-то другого. Те люди хотели из него сделать икону, статую, что-то неживое. Я не собираюсь, однако, сводить с кем-то счёты. В моей книге содержится много такой информации, которой нет и не может быть в других. И написала её, и изложила всё так, как хотела. Но есть и приятные вещи. Я думаю, что написала любовь нашу, наши путешествия, я написала, как мы прекрасно жили вместе, как мы любили друг друга.
        Моя книга не исторический труд, не дневник — это творческая работа, то есть это литературная работа. (В интервью В.Дымарскому 26 декабря 1997 года противоположная оценка: «“Прерванный полёт” — это был документальный рассказ, наша с ним реальная жизнь».) Я не претендую ни на абсолютную точность, ни на абсолютную правду. Мне уже писали, что я какие-то даты перепутала, даже места — географию — перепутала! Но я считаю, что это неважно. Самое главное, что это живой Володя. Это наша жизнь, наша любовь и всё, что было красивого тоже в нашей жизни. Люди, которые не любят меня, говорят, что я занимаюсь мытьём грязного белья. Это неправда. Это — книга про жизнь. А жизнь — это и трагические моменты. Но это — и двенадцать лет борьбы... Вместе — чтобы продлить жизнь!
        Ну а самое главное, надо было сказать, кто всю жизнь отказывал ему в возможности быть тем, кем он был на самом деле, то есть гениальным поэтом. Это важно, потому что в те годы он ничего не мог делать в Советском Союзе. Он никогда не был издан, не видел себя на телевидении. Он много снимался для передач на телевидении, но никогда он это не видел. Он никогда не слышал свой голос на радио. Этот человек — любимец народа до такой степени, что не мог на улице ходить, и когда мы гуляли иногда, он с гордостью показывал мне, что из каждого окна его голос выходит... А на самом деле он был никем...»
        Слушая Влади, можно с ней согласиться, но можно и спорить. Всё в сравнении. Да, Высоцкого не печатали, не записывали часто на ТВ; записав, не показывали. Мелко пакостили, как умела делать советская бюрократия. Если сравнивать Высоцкого с деятелями «шоу-бизнеса» нынешней России, он многое недополучил. Всё так. Однако если поставить его рядом с деятелями культуры его же времени, то удивишься, насколько завидная ему выпала доля. Огромная прижизненная слава, деньги, опека друзей, покровительство и блат в государственных учреждениях, проторённая дорога за границу…
        В повествовании Влади много противоречивого вообще и противоречий с самой собой. Это родители Высоцкого, рассказывая о его детстве, говорили, что он рос спокойным, добрым мальчиком. Что иного они могли рассказать, даже если бы это было не совсем так? Единственное, что у них осталось, — это память о сыне. Они живут ею, она дорога им. «Я ни у кого ничего не отнимаю, — говорит по этому поводу Влади. — Всё это так. Но меня очень оскорбили. Как они ответили на мою любовь к их сыну? Поэтому я и написала эту книгу. Может быть, я обидела, даже оскорбила пять человек в своей книге, но я помогла жить многим людям, которые нашли в ней надежду».

        Ещё до публикации перевода Ю.Абдуловой родители Высоцкого познакомились с переводом, выполненным Н.Кулаковой. Отец и мать были возмущены…
        Н.М.Высоцкая: «…она же не понимает, что это другая страна, что здесь живут Володины дети и внуки, и всю эту грязь переведут на все языки мира».
        С.В.Высоцкий: «Она же продукт капиталистического общества. Она не понимает, что у нас это не принято. Ей сенсация нужна! Если это и было, то не в таких количествах, как она пишет».

        Ирэна Высоцкая: “О том, что в последние годы Вовка страдал наркоманией, мы прочли в книге Влади «Владимир, или Прерванный полёт». Сказать, что были шокированы, — ничего не сказать. Растерянный и вконец подавленный дядя Сеня всё время повторял: «Вовка — наркоман! Этого не может быть!»”
        А вот Леонид Филатов считал, что именно в силу того, что писательница — «продукт капиталистического общества», она имеет право на написание такой книжки: «Марина Влади — женщина, которую Высоцкий любил. Она имеет право на свой взгляд и может выносить на публику даже интимные вещи, поскольку Марина — человек западный, у неё такое мышление. Как бы Володя отнёсся к этой книге, мы тоже не знаем. «Прерванный полёт» имеет право быть: кто хочет — пусть читает, кто не хочет — нет».
        И всё же... Главный мотив написания книги был другим: «Я оставила Володиной маме, Нине Максимовне, нашу квартиру на Красной Пресне. Мне говорили, что никогда не забудут меня, будут любить. Но прошло совсем немного времени, как я оказалась для всей этой семьи просто иностранкой. А Володи нет, чтобы защитить меня... В Париже я храню Володины письма. И если меня будут атаковывать, начну их публиковать. Буду бороться до конца.
        По поводу памятника, установленного на могиле, между мной и Володиными родителями разразился скандал. К моему глубокому несчастью, поставили помпезный монолит, так несвойственный Володиной натуре. А на нём надпись: “От родителей и сыновей”. Для многих людей он просто кумир. Может быть, они прочтут и мою книгу, и им будет больно за некоторые моменты. Пусть! Важно, что им будет больно!»
        Очевидно, что Влади удалось достичь цели — сделать больно близким Владимира, и в первую очередь его родителям. И был бы жив Высоцкий, то не известно, кого бы ему пришлось защищать…
        Отрывок из книги: «Отныне на твоей могиле стоит, как на троне, позолоченная и высокомерная статуя — символ социалистического реализма, то есть того, от чего тебя воротило при жизни. А так как она ниже двух метров, то ты напоминаешь гнома, горб которого состоит из лошадиных морд, с гитарой в виде ореола над головой, с невзрачным лицом».

        Разногласия с родителями были не только по поводу вида памятника, но и места под памятником. В книге, обращаясь к Семёну Владимировичу, она пишет: «Во время наших споров о памятнике на могиле меня поразила одна вещь. В своих разговорах вы неоднократно упоминали, что ваше место вечного успокоения будет рядом с сыном. Скотина! Я процитирую вам его собственные стихи: «Моя могила — на двоих, она не коммунальная квартира». Ваша неожиданная популярность в действительности — отблеск всенародной любви к вашему сыну, вы почувствовали наслаждение славой и почестями, оказываемыми его памяти. После возведения на могиле того абсурдного монумента вы подготовили на памятнике место, где хотите, чтобы было выгравировано ваше имя».
        И в то же время… А.Макаров: «У меня в архиве хранится один документ: “В случае моей смерти прошу похоронить меня рядом с моим мужем Владимиром Семёновичем Высоцким. Марина де Полякофф”».

        Это было нотариально заверенное завещание. Она понимала цену легенды. Но родители опередили — оформили захоронение на себя, и Моссовет в просьбе Влади отказал. В 2003 году рядом с сыном похоронили его мать — Нину Максимовну. Урна с прахом отца в 1997 году захоронена на Ваганьковском кладбище в могиле Е.С.Высоцкой-Лихалатовой.

        Из «Прерванного полёта» о взаимоотношениях с отцом мужа: «Я терпеливо выносила объятия старого пьянчужки».
        — В книге вы негативно пишете о его отце. Сейчас он неважно себя чувствует. Как в этой ситуации вы относитесь к проблеме милосердия? — спросили Влади в одном из интервью.
        — Не буду вступать в спор с вами. Только отмечу, что милосердие заключается совсем в другом. А родным Володи, находящимся восемь лет в раздоре со мной, скажу: бороться надо не со мной, а с теми, кто греет руки и наполняет карманы на имени Высоцкого. В моей книге нет ни одной строки, которая могла бы оскорбить память Владимира Высоцкого. Писала о том, что сама знаю и что было в наших откровенных беседах. Старалась, чтобы у человека, закрывшего книгу после её чтения, осталось ощущение любви к человеку, которому она посвящена».
        А вот это если не оскорбление, то какое-то мелкое склочничество, которое вряд ли понравилось бы В.Высоцкому: «Мне было достаточно при возвращении в Москву видеть подобострастие твоих родителей, которые вытаскивали изо всех закоулков вырезки из журнала, где я была снята рядом с Леонидом Брежневым, мне сразу все стало ясно».
        Что означает «всё ясно», комментариев не дала. А для читателей ясно, что это была ещё одна попытка уколоть «обидчиков».
        Зато при адаптации — сплошная пастораль: «Чтобы понять настоящую цену этой фотографии, мне было достаточно увидеть по возвращении в Москву неуемную гордость, внезапно охватившую твоих родителей, которые демонстрировали вырезку из газеты кому только возможно».
        Для французов — «подобострастие», для русскоязычных — «гордость». Два слова, переворачивающие смысл абзаца…
        У друга Высоцкого В.Туманова, который много лет знал о взаимоотношениях между сыном и родителями, осталось совсем другое впечатление: «…я позволил себе не согласиться с Мариной, когда прочитал русский перевод её книги. Там много верных и тонких наблюдений, но Марина, по-моему, обнаружила совершенное непонимание взаимоотношений Володи с отцом и матерью. Ей представлялось, будто между родителями и сыном было полное отчуждение. Это не имеет ничего общего с тем, что наблюдал я. Как в любой семье, среди родных людей всякое бывает. Но я видел, что делалось с Володей, когда отец лежал в больнице. Как он носился по городу, доставая лекарства, как заботлив был с отцом в больнице. Бесконечное число раз я слышал, как он говорил по телефону с мамой. Даже когда страшно торопился куда-нибудь, всегда находил время позвонить и всегда “Мама... Мамочка...”».

        Были у М.Влади и вполне обоснованные обиды…
        На обложке первого издания книги М.Влади было извещение: «Уважаемые читатели! Часть средств от продажи этой книги поступит в фонд создания в Москве Музея Владимира Высоцкого» . В одном из интервью Влади спросили, принимает ли она участие в создании Музея Высоцкого.

        — Я слышала об этом, но меня никто не пригласил участвовать в деле, в котором я тоже заинтересована и могла бы, конечно, помочь. В том числе и материально.
        Н.Высоцкий: «Денег или средств от продажи нашумевшей книги Влади в музей не поступало».
        Действительно, Влади не была включена в попечительский совет по организации Музея и, очевидно, обиженная этим, отозвала первоначально обещанный подарок.

        Но всё же деньги выделила — если не музею, так Театру на Таганке…
        24 января 1988 года во внутреннем дворике нового здания Театра на Таганке была установлена скульптура Геннадия Распопова — «Высоцкий-Гамлет». Памятник очень удачно вписался в ансамбль дворика. Это был дар Театру на Таганке от Марины Влади, которая присутствовала на открытии памятника. По словам Влади, памятник изготовлен на средства, полученные от гонораров за её книгу воспоминаний о Высоцком.

        Из интервью П.Солдатенкова с Людмилой Абрамовой.
        П.С.: «Какое у вас впечатление о книге Влади?»
        Л.А.: «...Мне кажется, что эта книга имеет художественную ценность. Другое дело, что мне, конечно, неприятно, когда кто бы то ни был из близких Володе друзей, родных, членов семьи друг к другу имеют недобрые чувства. Просто хотя бы по одному тому, что Владимир Семёнович всех этих людей знал чрезвычайно хорошо — родителей, своих жен, своих детей, своих друзей, и я могу поклясться, что Володя недобрых чувств к людям не имел.
        Я не знаю, каждый ли человек способен простить и забыть не чужое зло, а прежде всего своё... Ну, по крайней мере, молчать об этом... Мы обязаны. Хотя я и очень хорошо понимаю, что Марина выходила замуж за Володю, а не за его родителей, не за его друзей. Это очень естественно, что у неё могут возникать отрицательные эмоции. Мне кажется, они должны пройти...
        Никакие, даже самые трагические, самые ужасные биографические подробности для судьбы Высоцкого не имеют значения. Нет таких подробностей, которые снизили бы значение Высоцкого в русской литературе».
        Аркадий Высоцкий: «Многое из того, что написано Влади, — необъективно, жестоко по отношению к ныне живущим людям. Вообще, на мой взгляд, выступать с подобными оценками и трактовками, описывать личную жизнь известного человека довольно некрасиво, нескромно».
        Никита Высоцкий: «Меня книга Марины возмутила. Я не знаю, как это назвать — ошибкой или преступлением. В Марининой книге очень много несправедливых оценок. Отдавая должное Марине как женщине, которую любил мой отец, я считаю эту книгу скверной. Если бы отец это прочёл, он был бы в бешенстве. Сейчас наша семья не поддерживает с ней никаких отношений. И для музея эта женщина ничего не сделала...
        Я не судья Марине. Это был восемьдесят девятый год, когда отца официально разрешили. Маринина книга была первой. У неё был шанс пройти посередине. Если бы она прошла по этой грани, огромного количества грязи, сплетен, откровенной неправды об отце удалось бы избежать. В этой книге много информации, которую Марина узнала из рассказов. Там много вещей, которые были, но не так и не тогда. Я думаю, это произошло и потому, что Марина писала для западного читателя, у неё была задача — открыть Высоцкого Западу. И эту задачу книга выполнила. А здесь она открыла шлюзы для жёлтой информации».
        Время лечит, и через два десятка лет сыновья Высоцкого изменят своё мнение.
        А.Высоцкий: «Я с Мариной не ссорился. Конфликт с Мариной произошел не у меня и даже не у Никиты, хотя он выступил «оратором» этого конфликта. Конфликт с Мариной произошел у покойного Семёна Владимировича Высоцкого, у дедушки, у отца моего отца. Конфликт на почве каких-то непониманий, столкновения амбиций и, я не знаю, чего там ещё. Мы были в этой ситуации заложники, нам было в это время по двадцать лет, мы были сопляки... Но я ни с кем не ссорился. Я никогда ни одного плохого слова Марине не сказал. Я её очень уважаю. Я читал её книгу, знаю хорошо её биографию. Я восхищаюсь тем, как она подняла всю свою семью, своих стариков и всех своих сестёр тащила, родила троих детей... Ей очень тяжело в жизни пришлось. Она достойна уважения. Мой отец с дурной женщиной не прожил бы столько лет. Абсолютно точно. Я бы на его месте тоже б не отказался...»
        Пройдёт ещё несколько лет и Аркадий Высоцкий вновь изменит своё мнение (из интервью 2011 года): «Если бы я постоянно оглядывался на то, что сказал отец, грош бы мне была цена. Он, например, мою маму в 68-м бросил и женился на идиотке, которая по сей день деньги на этом зарабатывает, причём сюда для этого приезжает, потому что во Франции, видимо, это уже не актуально».
        Н.Высоцкий: «В то время когда в Союзе вышла книга Влади, мы просто не привыкли к литературе такого рода. Сегодня для меня было бы всё равно, хоть напиши она, что я гомик, а мой брат — уголовник с тридцатилетним стажем. Но в то время, когда печатное слово воспринималось как абсолютная истина, сразу же пошли наезды на родных и близких людей. Представьте, деду пишут: «Ты, старая сволочь, загубил сына...» Да, дед был очень тяжёлым, взрывным, темпераментным человеком. Безусловно, между ним и отцом могли быть и ссоры, и оскорбления… Я думаю, она и сама в конечном счёте поняла, что там масса ляпов, многое взято с чужих несправедливых слов».

        Во всех воспоминаниях о В.Высоцком подчёркивалось его трепетное отношение к друзьям. Александр Митта: «У него был отдельный от всех его творческих талантов ярко выраженный талант дружбы. Он был редким, фантастически талантливым другом». По этому же поводу С.Говорухин: «Какое необыкновенное счастье было — дружить с ним. Уметь дружить — тоже талант. Высоцкий, от природы наделённый многими талантами, обладал ещё и этим — умением дружить».
        Влади решила сказать «правду»: относился Высоцкий к своим друзьям, как к лакеям, а они это как-то проглядели: «За двенадцать лет совместной жизни я узнала таких семь друзей. Трое из них назывались Валерами. Это не ошибка. По-русски это мужское имя. Никогда в вашей дружбе не проскользнули ни малейшие признаки гомосексуализма. (Ну, слава те господи! Хоть один порок у Высоцкого отсутствует, а то бы он мог бы запросто позировать Иерониму Босху!) Другие друзья: один из них Иван — артист из твоего театра, очень талантливый, но очень опустившийся; другой — Володарский — друг детства и попоек, последним поступком которого было предательство; был еще Дима (вообще-то «Диму» звали Костей), который, благодаря своим знаниям в электронике, в течение многих лет был твоим инженером по звукозаписи, да, к слову сказать, в этом мире, где каждый старается извлечь выгоду, он был не бескорыстным, так как первым делал записи и затем размножал и торговал ими. Все это были скорее лакеи, которых ты в любой день без тени сожаления исключал из своей жизни».
        Каждое слово этой тирады можно опровергнуть. Но для тех, кто хоть мало-мальски знаком с биографией Высоцкого, ясно без сомнений и опровержений…
        Влади, очевидно, и не заметила, как оскорбила не только перечисленных ею настоящих друзей Высоцкого, а и его самого, его отношение к этим людям и его понимание дружбы.
        Пару слов о «Диме», которого звали Константин Мустафиди.
        Действительно, в течение пяти лет он записал около 450 песен Высоцкого на своей аппаратуре достаточно высокого по тем временам класса, это ему Влади сразу после смерти мужа поручила заняться музыкальным архивом, именно его архив лёг в основу наиболее полной коллекции песен Высоцкого из 14 дисков. Ну и зачем ей нужно было опошлять дружбу мужа с этим «Димой»?
        А вот ещё об одном друге — «главном и единственном»: «Единственным другом навсегда был… Когда ты меня познакомил с этим человеком, я сразу поняла, что он издалека. Он был осужден по нелепому обвинению на десятки лет, но получил амнистию после 20-го съезда партии, проведя в лагерях заключения 16 лет. Его приговорили к 170 годам, что было написано в официальных бумагах. Человек провел 18 ужасных лет по анонимному доносу, в котором он обвинялся в том, что читал стихи крамольного поэта, и этого ценителя русской поэзии осудили на адские муки. Ему, бедняге, удалось выжить».
        Это Влади о Вадиме Туманове, который может опровергнуть все приведенные цифры и даты.
        Очевидно, для людей, знавших Высоцкого только по песням или киноролям, откровения Влади казались правдой. Людей же, близко знавших его многие годы, это оскорбляло, не говоря уже о чувствах родителей.
        Из интервью с В.Тумановым.
        — Вас, наверное, многое коробило в этих воспоминаниях?
        — Да почти всё! Даже с Мариной отношения стали не такими, какими были раньше. Наверное, чтобы относится с пониманием к чужим отсидкам и срокам, нужно самому хотя бы коротко поесть баланды и посидеть на параше…
        В телефонном разговоре с Ниной Максимовной Туманов пытается её успокоить: «Я постараюсь через какой-то промежуток времени высказать своё суждение. Мы ведь дружили с Володей, и я знаю о нём в тысячу раз больше, чем она. Завтра я выскажу ей, что я думаю... Без того, что вы мне говорили. Я считаю, что много в книге неправильно... очень много».

        К 1987 году все в стране уже знали, почему умер Высоцкий в 42 года; знали и сколь напряженной была его жизнь... Знали и о его болезни, которая в России сродни эпидемии. И настоящие друзья знали, что «в длительные периоды его абсолютной трезвости любые внешние поводы, любые уговоры его «друзей» и поклонников выпить оставляли его холодным и непоколебимым. Причиной срывов всегда были глубоко внутренние мотивы...» Знали и то, что его пьянство не было тоскливым алкоголизмом неудачника, а отчаянным самосжиганием человека, распираемого изнутри избытком творческой энергии.
        Это знание было бедой и болью, а не поводом для зубоскальства и разглашения тиражом более 5 миллионов экземпляров. Не принято говорить о покойном плохо в этой стране. И поэтому написанное в книге не было чем-то сенсационно новым.

        Влади в одном из интервью сказала: «Но я, конечно, также написала, как мы боролись против алкоголизма. Это все знают. И я не понимаю, почему про это не говорят».

        Почему не говорят? Вот что сказал по этому поводу И.Дыховичный, в квартире которого некоторое время жили Влади и Высоцкий: «Марина держалась подальше от России во время его запоев... Стоило Володе сорваться, и Марина немедленно улетала в Париж, а уж оттуда звонила мне, расспрашивала, как идёт выздоровление, указания давала. Вот когда он начинал выходить из кризиса, она возвращалась, встречала его, привозила домой…»

        Может, И.Дыховичный невнимательно читал «Прерванный полёт»: «…я была вынуждена часто приезжать, зная о твоем катастрофическом положении, почти всегда прерывая наполовину съемки фильма, турне, или же тогда, когда я должна была заниматься делами своих детей».
        Из интервью Т.Рассказовой с И.Дыховичным.
        Т.Р.: «Марина пишет, что уже с самого начала их знакомства он временами впадал в известное состояние. Это правда?»
        И.Д.: «Ничего подобного, он тогда вообще не пил».
        Т.Р.: «Но зачем ей рассказывать о том, чего не было?»
        И.Д.: «Наверное, чем больше клюквы, тем большие деньги можно сделать на книжке. Да бог с ней, с Мариной. Она в Париже передо мной извинялась за отдельные литературные пассажи».
        «Борьба с алкоголизмом» была своеобразной. Друг Высоцкого режиссёр Г.Юнгвальд-Хилькевич рассказывает о подруге Высоцкого Татьяне Иваненко, сравнивая её с Мариной Влади: «Марина… сама выпивала. Настаивала, чтобы он не пил, убеждала его, но в доме всё время была водка… Однажды в Одессе Володя запил. Иваненко прилетала, ухаживала, убирала за ним, приводила в человеческое состояние и — ни одного бранного слова. Влади, когда Володя запивал, уходила на тусовку, оставляла его с приятелями. Ей было неприятно видеть мужа в ужасном состоянии».
        После первого общения в компании с Влади и Высоцким Олег Даль сделал вывод: «Марина не любит, когда пьёт Володя, но сама — выпить не дура».
        «Прерванный полёт»: «…я открыла для себя, что мне нравится теплота, создаваемая напитком, эйфория, развязывающая язык, впечатление свободы, которую открывает алкоголь».
        На эту же тему И.Дыховичный: «Кстати — она очень хорошо пила, удар спиртовой держала лучше многих мужиков. И вообще, очень она такой персонаж… Как вам сказать… Она не птичка».
        Г.Юнгвальд-Хилькевич: «…Да, формально это он стал инициатором разрыва с Влади, но она просто не понимала, как себя надо с ним вести. Ну, допустим, он в завязке, старается ничего не пить, а холодильник полон алкоголя. Это для Марины, которая всё время пила по чуть-чуть. Конечно, он обижался на неё — ведь рано или поздно он подходил к этому холодильнику, выпивал рюмку и на несколько недель выпадал из жизни. Володя с Мариной иногда жили у меня в Одессе, я наблюдал за их отношениями. Мне казалось, она его не понимала, вела себя с ним картинно, по-французски. Например, когда он был с похмелья, приглашала мою жену посидеть с ним, а сама ехала в на вечеринку в ПЕН-клуб. И он её любил как-то не по-высоцки...»
        А.Шахназарова: «Марина… У них с Володей были разные стадии отношений. Было время, когда они решили: Володя не пьёт, а Марина выпивает. Помню, сидим у нас дома, Володя говорит: «Я “в завязке” — мне боржом». А Марина сидела с подружкой и пропускала стаканчик за стаканчиком. Володя стал выступать: «Марина, если ты не перестанешь, я сейчас же уеду». Да, был такой период…
        Я подумала и сказала Георгию (Георгий Хасроевич Шахназаров — общественный и политический деятель, в 90-е годы помощник М.Горбачёва): «Нет, Марина уже ему не помощница». В тот вечер они остались у нас ночевать. Я, конечно, встала раньше всех, потом сели завтракать. Я обратила внимание, что перед Мариной уже стоял стакан с сухим вином. Володи смерть… Я считаю, что и Марина тоже виновата. Да, конечно:
                        Мне меньше полувека — сорок с лишним,
                        Я жив тобой и Господом храним…

        Да, 12 лет… Но почему вообще не стоит вопрос о её вине? Она же выгнала Володю в последний раз из Парижа! Выгнала, а потом пожалела. И как же это она не знала про наркотики? Она и сама пробовала, я точно это знаю. В самом конце жизнь Володи с Мариной — это, по-моему, был сущий ад. Я тогда сказала Георгию: «Как красиво всё это начиналось и как некрасиво заканчивается…»

        В марте 1971 года Влади заставила Высоцкого вшить в тело «эcпераль»…
        М.Влади: «Периоды затишья длятся от полутора лет в первый раз — до нескольких недель после последнего вшивания. Ты больше в это не веришь, хуже того, ты начал сам себя обманывать... Иногда ты не выдерживаешь и, не раздумывая, выковыриваешь капсулу ножом...»
        Бывало и по-другому... Вспоминает Нина Ургант: «Я могу сказать, что он очень боролся со своей болезнью. Очень. Как-то он приезжает, а у меня воспаление лёгких и пришла наша медсестра Зиночка делать мне банки. И вдруг Володя подходит ко мне и шепчет на ухо: «Нина, может сестра сделать мне маленькую операцию?» Я удивилась: «Володя, какую?» Он говорит: «Понимаешь, у меня зашита ампула против... выпивки, и она очень воспалилась». Он опустил свои брюки, и, как раз где шов, у него такая огромная гематома. Зина подошла, посмотрела — говорит, что ампулу нужно вытащить, потому что начнётся заражение. Она сделала всё, обработала ранку, зашила, всё было нормально.
        А в это время — не знаю, с какой оказией — в доме была Марина Влади. Там пришли какие-то ещё люди... и вдруг Марина говорит: «Володя, ну тебе же вытащили ампулу, давай выпей шампанское». То есть, я была потрясена, понимаете... она написала книгу, но я не читала, не хочу этого читать, потому что у меня совсем... может быть, я не права... но я была тогда возмущена её поступком. Человек так борется со своим недугом, а она его сама толкала на выпивку».
        А.Пороховщиков: «А то, что часто говорят, что он выпивал, я вообще опускаю. Я даже не люблю про это слушать. Копаться в этом не нужно. Значит, так угодно было Богу... Лучше бы другие пили и писали, как он...»
        Очевидно, при адаптации французского варианта для советского читателя Влади приходилось себя сильно сдерживать в «правдивых показаниях», чтобы не истребить полностью «ощущение любви» россиян к Высоцкому. В варианте для французов — «VLADIMIR ou le vol arrêté» — читаем: «Я выливала любую жидкость, содержащую спирт или духи, ты всеми силами старался к ним добраться и проглотить», «…однажды ты сам нанес рану ножом в живот, затронув печень», «…ты увидел мою туалетную воду в несессере, которую я забыла вылить, ты меня вытолкнул в коридор, закрылся в ванной комнате и выпил весь флакон».
        В варианте для советских читателей густота красок разбавлена, а ассортимент напитков выглядит намного благороднее: «Я вылила всю выпивку, но если, к несчастью, где-нибудь в доме остается на донышке немного спиртного, я бегу наперегонки с тобой, чтобы вылить и это, прежде чем ты успеешь глотнуть», «ссадины и синяки, ножевые раны», «…ты вышвырнул меня в коридор и заперся в ванной, чтобы допить бутылку».
        Она знала, что книгу будут читать тысячи людей, среди которых будут те, кто был близок к Высоцкому и знал действительное положение вещей. А самое главное, герой фантазий был мёртв и не мог опровергнуть художественно раскрашенные вымыслы.
        Н.Губенко: «Высоцкий много пил, но потом ушёл из алкоголя на наркотики, к которым его приобщили Марина Владимировна и её старший сын. Так что когда после смерти Володи Марина стала говорить, что она была его ангелом-хранителем, это не совсем так. Конечно, ничего об этом нет в её книге, которую она написала в память о Володе. Но всё окружение Высоцкого про роль Марины знает…»
        Известный целитель Ильдар Ханов знал Высоцкого ещё со студенческих лет. Он рассказывает: «…трагедию его жизни я и в самом деле видел уже тогда. Зло пришло от Марины Влади. И самое ужасное — я никак не мог это предотвратить…»

        Рассказывает психиатр психоневрологической больницы им. Соловьёва Алла Машенджинова, которая на протяжении многих лет была лечащим врачом Высоцкого: «Третий — и последний — раз Высоцкий поступил в больницу в тяжёлом состоянии в 1971 году. Во время лечения Володи в выходной день мне позвонили и сказали, что приехала Марина с одеждой и хочет забрать Высоцкого. Конечно, забрать Володю мы ей не дали, ему ещё надо было лечиться. При Марине Влади ремиссии у Высоцкого стали значительно короче».
        М.Влади: «Гораздо позже я поняла: из-за всего этого — отца, матери, обстановки и уже тогда изгнания — ты начал с тринадцати лет напиваться» .
        А.Свидерский, друг детства Высоцкого: «Я эту книгу бегло пролистал, узнал в ней очередную гнусность. До десятого класса никто из нашей компании в рот водки не брал. На праздники, может, и приносили бутылку сухого вина или хорошего массандровского портвейна. Но как вообще Володя мог «в тринадцать лет напиться», если рос под присмотром Евгении Степановны и Лидочки Сарновой? А если бы о чём-то подобном услышал Семён Владимирович, он бы с Володи шкуру спустил. У Семёна Владимировича — я его уважаю, конечно, как фронтовика и человека — лицо интеллигентное, но уж характер!.. Попробовал бы Володя разок напиться даже в 17 лет!»
        Ещё один друг детства В.Акимов вспоминает: «А Семён Владимирович нас воспитывал. Помню, как сидя за обеденным столом и опрокидывая в себя сто грамм, он замирал, морщился и, выставляя указательный палец и покачивая им из стороны в сторону, басил:
        — Не пей, Вовка!»
        Иза Высоцкая: «Несмотря на творческую неустроенность и катастрофическое безденежье, Володя никогда не прикладывался к бутылке. Выпивал только по праздникам, в душевной компании. Проблемы с алкоголем, а потом и наркотиками у него начались уже после нашего развода».

        Однажды случай свёл в одну компанию М.Влади и Т.Иваненко. Фрагмент из «Прерванного полёта»: «…на ужине у артистов театра мы встретились с твоей бывшей подружкой, и она попыталась потихоньку налить тебе водки. Ты очень зло ответил ей. Я удивилась твоей резкости, ты объяснил: “Она знает, мне нельзя пить. Это самый мерзкий способ попытаться вернуть меня”».
        На этой же вечеринке присутствовал В.Золотухин: «Володя попел. Стал подливать себе в сок водку. Марина стала останавливать его, он успокоил её: “Ничего-ничего... немножко можно...”»
        Опровергает ситуацию, описанную Влади, и её парижская подруга Мишель Кан: «Но Таня сама без конца провоцировала Володю на разрыв: однажды явилась неприглашенной в гости к Максу Леону и начала скандалить. П-ф-ф! Кошмар! Правда, Марина потом утверждала, будто Таня тайком подливала Володе водку, чтобы он с ней был, но я в это не верю. Даже в порыве ревности Таня боролась, чтобы Володя не пил».

        Естественно, что книга не оставила равнодушными читателей. В печати появилось много отзывов от людей и близко знавших Высоцкого, и ни разу с ним не встречавшихся.

        Журналист В.Цветкова: «У нас в стране, как утверждает Влади, существует «братство в выпивке», что «терпимость к этому злу повсеместна»... Неправдоподобна и цифра, которая определяет норму потребления её мужем алкоголя: «Шесть бутылок водки в день вычёркивают тебя из жизни». В это десятилетие (с 1970 по 1980 год) Высоцкий отнюдь не был «вычеркнут из жизни». Напротив, это был период его наивысшего творческого подъёма и как поэта, и как актёра.
        М.Влади претендует на полное откровение. О Высоцком, заявляет она, должны знать «правду и только правду», вплоть до мельчайших подробностей. Но вспомним, что писал сам Высоцкий: «Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более — когда в неё плюют». А тут ведь залезли не только в душу, но и в тело, почти патологически живописуя те места, куда вшивался имплантант и откуда извлекался по мере надобности. Такие «детали» не только задевают память умершего, но и больно ранят живущих, близких ему людей — мать, отца, сыновей.
        Мне было интересно проверить своё отношение к публикации, и я прочитала отрывок небольшой группе лиц. Одним стало явно не по себе: детали личной жизни, вынесенные на всеобщее обозрение, их просто коробили. Другие, неожиданно для меня, бурно одобрили: «Правильно, мы так давно были лишены правды — так пусть пишут всё!» Словом, «давай подробности!», даже если при этом приходится переступать нравственные пороги, представления о которых передаются из поколения в поколение. Вспомним примеры прошлого. Вспомним, с каким тактом писала Анна Григорьевна о своём муже Ф.М.Достоевском. А уж ей-то не раз приходилось вытаскивать его буквально из бездны. Или завещание А.С.Эфрон не вскрывать архивные материалы её матери М.И.Цветаевой до 2000 года. И всё это делалось во имя бережного отношения к человеку, во имя того же милосердия».
        И.Кобзон: «Сегодняшнее хождение Марины Влади со своими воспоминаниями о нашем выдающемся современнике порочит больше наше время, чем то, в которое он творил. Я бы запретил рассказывать небылицы, выдуманные на потребу демократизированной аудитории: вот какой был Высоцкий пьяница, а она его оберегала. Если бы сама Марина Влади не была подвержена богемному образу жизни... Я читал воспоминания Айседоры Дункан о Есенине, у которой было, наверное, больше права на негативные рассказы, но её любовь и такт, мягкость, интеллигентность и культура этого не позволили. А Влади... Наверное, просто время такое! Она работает на его потребу. В общем, женщина она оказалась низкая. То ли она деградировала с возрастом и стала дрянью, то ли ещё что-то, во всяком случае, повела она себя недостойно великого Высоцкого. Я не хочу знать, когда запивал Высоцкий, когда кололся Высоцкий, когда нюхал Высоцкий — мне это не интересно…»
        Разный взгляд у автора «Полёта…» и И.Кобзона на события, связанные с выбором места для захоронения Высоцкого на Ваганьковском кладбище.
        М.Влади: «Как и во всех больших городах мира, в Москве больше не хоронят в центре города. За исключением редких случаев, хоронят очень далеко от города. Именно там хотели «власть имущие», чтобы похоронили моего мужа. Мы были не согласны. Наши друзья и я считали, что его могила должна быть в центре города, в котором он родился. Так, в составе делегации мы отправились к директору Ваганьковского кладбища. Иосиф Кобзон, очень популярный певец, приехал тоже сюда. Едва директор пропустил его в свой кабинет, он расстегнул свой плащ: «Нужно место для захоронения Высоцкого», — сказал он и показал огромную пачку сторублевок — целое состояние. Друзья остолбенели, некоторые никогда вообще не видели такой суммы денег за всю свою жизнь, все мы были глубоко тронуты жестом певца. Директор кладбища упал на колени, лицо его покрылось слезами, голосом, прерываемым рыданиями, он произнёс:
        — Как вы могли подумать, что я возьму деньги…»
        И.Кобзон так комментирует те давние события: «Директором кладбища был бывший мастер спорта по футболу... Кстати, то, что пишет Марина Влади про это в своём «Прерванном полете», — враньё. Было, что я полез в карман за деньгами, но никаких тысяч я даже достать не успел. Он остановил мою руку: “Не надо, Иосиф Давыдович! Я Высоцкого люблю не меньше вашего...”
        Марины Влади ещё не было в Москве, а она пишет: “Мы пошли (якобы мы с ней) выбирать место для Володи”. Да её близко там не было! Когда я её встретил, сказал: “Ну как тебе не стыдно?” Она говорит: “Иосиф, это же книга. У книги должны быть читатели!” Я говорю: “Ну нельзя же так бессовестно привлекать читателей! Нельзя же так врать!” Я с ней поссорился...»

        Писать романы и насыщать их любыми событиями имеет право каждый. Но если в книге упоминаются конкретные люди, под настоящими именами, то это уже не «роман», а «история», а перевирать, переписывать историю под себя, чтобы читателям было интересно, недопустимо. Читатель её книги не сможет по прочтении иметь правильного представления о поэте Высоцком, так как представленные автором факты искажены незнанием действительности и желанием отомстить обидчикам.
        Обвиняя кого-то в приукрашивании образа Высоцкого, Влади сама художественно разукрасила Высоцкого до гиперболической неузнаваемости: «…они аплодируют, когда ты выжимаешься на одной руке, это очень трудно выполнить, и держишься, вытянув тело, параллельно земле, держа равновесие в течение нескольких секунд…»

        А кто ещё видел, кроме Влади, этот цирковой номер в исполнении Высоцкого? А каким он боксёром был! У Николая Валуева такие удары только в мечтах: «Крупный детина даже не успел закончить фразу, как ты сокрушительным ударом левой повалил его на мраморный пол у входа и тот, скользя на спине, долетел до зеленых кустов напротив ресторана».
        Вот ещё от щедрой на краски Влади — выступление Высоцкого в римском ресторане «Otello alla Concordia»: «Около двухсот пятидесяти человек больше двух часов стоят, прижавшись друг к другу, и слушают, как поёт «русский»... В такт песне люди начинают хлопать в ладоши, официанты то и дело разливают вино в стаканы. Сам собой получается праздник».
        По впечатлениям туристов, посетивших этот ресторан, двести пятьдесят человек не поместятся там при всем желании — от силы человек пятьдесят. Кроме того, существует прекрасного качества фонограмма того вечера, позволяющая представить, как было на самом деле. Во-первых, пел Высоцкий не два часа, а всего около тридцати минут. Во-вторых, во время исполнения никто ладонями такт не отбивал. После же исполнения аплодировали действительно восторженно.
        В книге красочно описывается свадьба и сказочно свадебное путешествие: «Мы поженились. Ты успокоился, ты обнял меня за талию, никаких праздников, у нас нет времени, мы отправляемся в Одессу через несколько часов на теплоходе «Грузия» — это твой сюрприз. Это было настоящее свадебное путешествие на настоящем корабле. Без свадебного марша».
        «Как же так, — скажет думающий читатель бестселлера, который знает о Высоцком чуть больше, — регистрация брака состоялась 1 декабря, и в это время навигация круизных теплоходов закрыта?»
        Зато в книге красиво: «Здесь для нас устраивают пиршество, секрет которого знают только моряки: сырая семга, свежайшая икра, которую только чуть посолили прямо у нас на глазах, сочное мясо гигантского краба, прямо тающее во рту... Наевшись, мы растягиваемся на мостике подышать морским воздухом, глядим в небо и улыбаемся ночи. Нас убаюкивает рокот моторов. Твоя рука ищет мою… Никогда больше нам не было так хорошо. Наверно, потому, что это первое плавание было нашим свадебным путешествием...»

        Ни исследователи творчества Владимира Высоцкого, ни биографы «Прерванный полёт» не обходят. Многие из них принимают красивые фантазии Влади за чистую монету. Например, писатель-историк Федор Раззаков в своей «самой полной биографии Высоцкого» цитирует книгу Влади более 30 раз. Причём некоторые цитаты в объёме 1-1,5 страниц, и без всякой проверки на правдивость излагаемых фактов. Конкретно о знаменитой свадьбе биограф сообщает: «Сразу после бракосочетания молодожёны сели на теплоход «Грузия» и отправились в свадебное путешествие по маршруту Одесса — Сухуми — Тбилиси». В своей книге Влади делится восторгом от оформления каюты трофейного теплохода «Грузия» («Каюты и салоны были слишком шикарны для СССР»), который она увидела впервые в Одессе в 1969 году. Затем в следующем отрывке она без всяких переходов описывает свадьбу в «старом Тбилиси». Вот и показалось Раззакову (и не одному ему), что на теплоходе зимой Высоцкий и Влади доплыли до Тбилиси.

        И ещё один биограф — академик В.Новиков — не смог пройти мимо «факта» свадебного путешествия, описанного вдовой: «Коротко отметили событие со свидетелями и с Туровым — и в Одессу. Старинное судно немецкого происхождения, роскошная каюта со множеством зеркал и со стенами, обтянутыми голубым бархатом… В Сухуми простились с Гарагулей и с «Грузией», впереди — Тбилиси».
        И ещё Новиков вслед за Влади («В «Жизни Галилея» ты произносишь свой длинный монолог, не шелохнувшись, стоя на руках») приписывает Высоцкому невероятные гимнастические способности: «Галилей выходит на сцену с подзорной трубой в руке, смотрит в небо, а потом — р-раз — запрыгивает на стол и делает стойку на руках. Свой первый монолог он произносит в этом положении».

        У театральнного критика Р.Кречетовой, которой в отличие от авторов «биографий» удалось побывать на спектакле, другое видение этой сцены: «Он должен уметь прочесть монолог, стоя на голове, и сохранить при этом нормальное дыхание, как это делает в «Жизни Галилея» В.Высоцкий».
        Ложную версию смерти Л.Енгибарова преподнесла М.Влади в своей книге. (В.Шахиджанян: «Марина Влади в своей книге рассказывает о смерти Леонида Енгибарова. Будто бы он упал на улице, мимо проходили люди, считая, что валяется пьяный. Никто не вызвал «скорую помощь». На самом деле всё было иначе».) Через 16 лет, когда, казалось бы, всё выяснилось, В.Новиков передаёт сплетню в виде... сплетни от Влади: «Кто-то приехавший в Юрмалу из Москвы сообщает: …Упал прямо на улице Горького, его даже за пьяного приняли».
        А в Тбилиси свадьба действительно была. Её организовал друг и покровитель Высоцкого скульптор-монументалист Зураб Церетели. Но и здесь у Влади прокол: «Когда в конце пира неловким движением ты сдвинул конец раздвижного стола и вся ценная посуда свалилась и разбилась, мы застыли от ужаса».
        А З.Церетели, который сидел за этим же столом, происшествие помнит по-другому: «Свадьбу Марины и Владимира устраивал я. Поначалу хотели праздновать в Москве, но, когда не нашлось достаточно денег, я предложил ехать в Тбилиси. Там веселились до шести утра, но случился неприятный эпизод: Марина случайно ударила ногой по столешнице, и огромный дубовый стол, заставленный посудой, сложился вдвое, и всё полетело на пол. На Кавказе есть примета: если на свадьбе потолок или стол начинают сыпаться, значит, у молодых жизнь не заладится. Все грузины это поняли, но постарались не показать виду и продолжали гулять, будто ничего не случилось. Однако я уже знал: Марине и Володе вместе жить не долго».
        Порой достаточно осведомлённые высоцковеды попадали под влияние фантазий М.Влади. Так, в своей биографической книге о Высоцком известный польский высоцковед М.Зимна пишет: «…а за год перед кончиной — ДЕНЬ В ДЕНЬ — 25 июля 1979 года он пережил клиническую смерть…»
        У Высоцкого было несколько стихотворений на тему «культурной революции» в Китае. Влади пишет: «То, что обычно называют «китайским циклом», всего лишь несколько песен, написанных в 60-е годы, которые вызвали такой гнев китайского правительства, что тебе запретили «до скончания века» приезжать в Китай».
        Известный высоцковед Ю.Тырин комментирует это так: «На Международной научной конференции «Владимир Высоцкий и русская культура 60 - 70 годов» (8 - 12 апреля 1998 г.) я слышал докладчика, утверждавшего, что за песни «китайского цикла» «Китай запретил въезд Высоцкому до конца жизни». Мои вопросы об источниках информации его удивили. Ответ был сногсшибательный: «Ну что вы, — Марина Влади, «Прерванный полет»! Байки, беллетристика, воспоминания, мнения «сплетни в виде версий», в одежде фактов входят в научные доклады».

        Книга приключений всегда интереснее сухого повествования фактов: «Ты едешь на машине в Армению с Давидом — приятелем, который там родился. Ни у одного из вас нет водительских прав, и едете вы, естественно, с запасом коньяка в багажнике. Плохо вписавшись в поворот, вы несколько раз переворачиваетесь через крышу и остаётесь невредимыми лишь потому, что, как ты говоришь, бог пьяных любит. Немного собравшись с силами и заменив бутылки, разбитые во время невольного каскада, вы снова трогаетесь в путь.
        Как только попадается первый монастырь, ты неловко пытаешься перекреститься. В третьем монастыре, уже после четвёртой бутылки коньяка, Давид с трудом удерживается от хохота: ты стоишь на коленях, в глазах — слёзы, ты громко объясняешься с высокими ликами святых, изображённых на стенах. Накалённый до предела величественными пейзажами, красотой архитектуры и количеством выпитого вина, ты на четвереньках вползаешь в церковь. Ты издаёшь непонятные звуки, бьёшься головой о каменные плиты пола. Спьяну ты ударился в религию. Потом вдруг, устав от такого количества разных переживаний, ты засыпаешь как убитый, распластавшись на полу…»
        Каждый пишущий человек волен задать себе вопрос: что важнее — правда жизни или художественно оформленные фантазии? Влади выбрала второе. На самом деле не было автомобильной поездки в Армению! Владимир с Давидом летали в 70-м году в Ереван на самолёте, а значит, и не было «запаса конька в багажнике», и не кувыркалась несуществующая машина, и т. д.
        Д.Карапетян: «Должен признаться, мне было как-то неловко читать то, что она написала: ведь на самом деле никаких ящиков с разбитыми бутылками коньяка не было и в помине, на коленях Володя в храме не ползал и лбом об пол не бился. Стоял грустный, спокойный. Тихо сказал мне: “Давай свечки поставим…”»

        «Прерванный полёт»: «На увеличенной фотографии красивый светловолосый сероглазый ребёнок вопросительно смотрит в объектив. Возле него — большая овчарка. Это в Германии, в маленьком городке, где стоит гарнизон советских оккупационных войск. Тебе семь лет. Мать, прожив с тобой всю войну, решила на время поручить тебя отцу — военному в невысоком чине, жизнь которого приобрела неожиданную значительность в этом замкнутом мирке. В закрытом военном гарнизоне жило с десяток офицерских семей, постоянно следивших друг за другом, в их отношениях было столько же лицемерия, сколько водки, которую они поглощали. Душой общества и провинциальным сердцеедом был, конечно, твой отец, о чем, спустя много лет, он постоянно бахвалился, говоря, что он старый артист и что ты, естественно, унаследовал от него свой талант…»

        «Сероглазый ребёнок» на чёрно-белой фотографии сфотографирован не в Германии, а на Украине в городке Гайсин, ему не семь лет, а уже двенадцать…
        «Невысокий чин отца»… Семён Высоцкий в Германии был в звании майора, т. е. принадлежал к старшему офицерскому составу Советской Армии, занимал высокую должность в управлении, имел в своём распоряжении служебную машину с шофёром и ординарцем…
        Рассказывая о том, как Высоцкого однажды хотели задержать, перепутав его с насильником, она отвела этому событию город Одессу: «Единственный раз в твоей жизни, когда тебя арестовали, это было в 1960 году в Одессе». Позже, в интервью В.Перевозчикову, она скажет: «Кстати, тут я ошиблась… Всё это происходило не в Одессе, а в Таллинне, но это не принципиально». Принципиально — это биографические сведения о известной всем личности! Тем более что всё это происходило и не в Таллинне, а в Риге, и не в 1960-м, а в июне 1966 года!
        Однажды в 1976 году в Монреале была случайная встреча Высоцкого с известным голливудским актёром Чарльзом Бронсоном. Автору «Полёта» почему-то захотелось переместить эту встречу в Мюнхен: «Однажды вечером мы подъезжаем к большой гостинице в Мюнхене…» и далее по тексту.
        Она пишет о своём участии в строительстве злополучной дачи. «Всё лето я варю огромные кастрюли борща для рабочих... Они живут прямо здесь на участке, и каждое утро я привожу целую машину продуктов...»
        Э.Володарский возражает: «Марина пишет, что она сидела, смотрела за рабочими, готовила еду... Готовила еду рабочим моя жена — Фарида. Два раза Влади появлялась, когда прилетала, — и всё. Наблюдали за строительством я и моя жена, а распоряжался деньгами и стройкой некий Янкулович (Янклович — В.Б.) — администратор Володи».
        Во французском варианте книги есть такой абзац: «Твое сердце, обессиленное после всех этих излишеств, перестает биться. Первый раз это произошло 25 июля 1979 года прямо во время представления «Гамлета» в удушающей жаре города Самарканда. Тебя возвратил к жизни прямой укол в сердце. Год спустя, день в день, 25 июля 1980 года наступила окончательная встреча со смертью».
        В адаптированный вариант внесена поправка на географию происшествия: «…измотанное сердце перестает биться <…> …двадцать пятого июля семьдесят девятого года, на концерте в Бухаре».
        И французы, и русские введены в заблуждение. Да, в Бухаре, но не на «Гамлете», не на концерте и без мистики чисел. Приверженцы сухих фактов и точных цифр дату 25 июля ставили под сомнение. Известные высоцковеды Ю.Тырин и Л.Черняк на основании анализа маршрута гастролей, количества концертов в каждом из городов и собрания фонограмм составили каталог выступлений на гастролях в Узбекистане, согласно которому клиническая смерть в Бухаре случилась 28 июля 1979 года в номере гостиницы.
        Этой же версии придерживаются исследователи творчества и биографии П.Евдокимов и М.Цыбульский в своей статье «Высоцкий в Средней Азии» (https://v-vysotsky.com/statji/2004/Vysotsky_v_Uzbekistane/text.html).
        М.Влади: «...Часть огромной толпы бежит за автобусом до самого кладбища. Меня охватывает истерический смех, потому что из-за рытвин на дороге гроб подпрыгивает и твоё тело соскальзывает. Нам приходится укладывать тебя обратно».
        А.Штурмин: «На кладбище я ехал в катафалке, напротив сидела Марина, там были родители, Туманов, Любимов... В книге Марины Влади написано, что тело выскользнуло из гроба... Ничего этого не было».
        М.Шемякин: «Когда вышла Маринина книжка, моя жена позвонила ей и сказала: ты ври, но не завирайся. Марина не таскала меня пьяного на руках. В основном, у неё ко мне была ревность. Она очень ревновала к нашей дружбе, что отразила в своей глупой книжке. По книге получается, что она, такая великая актриса, с высоты своего положения и могучего громадного роста заметила, приютила и обогрела маленького советского человечка, правда, с большим необузданным талантом».

        В 2008 году в Самаре, напротив Дворца спорта, где в 1967 году выступал Высоцкий, установлен архитектурно-скульптурный комплекс М.Шемякина «Мир Высоцкого». В скульптурной группе нашлось место и Марине Влади.

        М.Шемякин: «У нас с ней всегда были сложные отношения, а в своей книге «Прерванный полёт» она допустила много лживых измышлений в мой адрес. Вообще книга ужасная. В скульптурной группе она у меня в платье принцессы, держит в руках свою книжку. Но я с ней рассчитался, потому что из книжки выползает маленькая гадюка…»
        Книга Влади изобилует фантазиями, которые для здравомыслящего (и особенно русского) читателя либо наивны, либо отвергаются потому, что явно такого не могло быть, потому что не могло быть никогда.
        Например, французский вариант: «Даниэль Ольбрыхский, актер с международной известностью, однажды перелез через стену, окружавшую Театр на Таганке, чтобы увидеть тебя в роли Гамлета, влез в форточку, так как билета у него не было, а двери были закрыты».
        В адаптации несуществующую стену переводчики «поломали», но форточку оставили: «Известный польский актер Даниэль Ольбрыхский однажды вечером пробрался в Театр на Таганке через форточку, чтобы посмотреть на тебя в "Гамлете". Билета у него, конечно же, не было, а спектакль уже начался и двери закрылись».
        Когда Ю.Любимову рассказали об этом эпизоде, он с усмешкой пожал плечами и выразил своё мнение о книге в целом: «Мне достаточно неприятны… мемуары Марины Влади. Так выворачивать наизнанку свою личную жизнь! Понятно, конечно, хочется, чтобы их книги покупали, хочется славы, скандала…»

        На пресс-конференции 1 марта 1990 года М.Влади сказала: «Повторяю: это не биография, не дневник — совсем нет. Это моё свидетельство. Наверное, не единственное и не уникальное, просто моё…»
        Как можно свидетельствовать то, что сама не видела, и при сём не присутствовала: детские годы Высоцкого, описание быта оккупационных войск в Германии, визит к Хрущёву, поездка Высоцкого и Карапетяна в Армению, арест в Одессе, клиническая смерть в Самарканде и многое-многое другое… И конечно же, согласно определению: «биография — описание чьей-то жизни», это и есть БИОГРАФИЯ Владимира Высоцкого от раннего детства до смерти, рассказанная его вдовой. Анализ книги показал, что в результате получилась придуманная биография, а не действительная.
        В интервью В.Перевозчикову 20 марта 1988 года Влади сказала: «Знаете, единственное, что я хочу сказать, — в этой книге всё правда. Я написала о том, что видела или слышала сама. Или о том, что мне рассказывал Володя. В книге нет ни одного эпизода, не связанного с нашей жизнью. Я очень хочу, чтобы люди в Советском Союзе знали: всё, что я пишу, — это правда».
        Главное убедить саму себя в правдивости! Что это была за «правда» уже сказано выше…
        Инга Окуневская: «Мне не понравилась книга Марины. Некоторые моменты меня просто покоробили — в плане излишней откровенности, в плане какой-то несправедливости к Володе. Знаете, как это часто бывает: книга жены о муже... Я понимаю, что Марина много в него вложила и сил, и души, и сердца — и так трагично их отношения закончились! Но в её книге проскальзывает мысль — вернее, не проскальзывает, а проходит красной нитью через всю книгу, — что если бы не она, Марина, то не было бы и Высоцкого. А Высоцкий был бы всё равно! Может быть, он прожил бы более короткую жизнь, но он уже был, он состоялся и до неё...»
        И действительно: «В тридцать лет ты был талантливым человеком, автором нескольких красивых песен. В сорок два года — ты Поэт, оставивший человечеству своё творчество» — мысль, которая подспудно навязывается читателю: это она, Марина Влади, фактически «создала» Высоцкого за последующие после тридцатилетия двенадцать лет!
        Ещё одна оценка книги. Друг В.Абдулова, В.Высоцкого и М.Влади музыкант и композитор Играф Игоревич Иошка: «Я тоже читал — и мне не понравилось. Я её не видел после этого, а то я бы сказал ей об этом. Нельзя так обливать грязью человека, прожив с ним столько лет. Не по-человечески это! Импотент, алкоголик, наркоман... Даже если это было по-настоящему — не надо так об этом писать, разве можно?!»

        «Прерванный полёт»: «По твоему мнению, деньги, которыми ты располагаешь, ты должен возвращать мне в виде презентов, так как считаешь, что своей свободой, которой сейчас наслаждаешься, ты обязан мне».
        Г.Юнгвальд-Хилькевич: «Как-то раз Володя подошел ко мне и сказал: “Ты знаешь, я очень люблю Марину, а она меня, но её любовь какая-то очень французская, рациональная. А я так не могу!”»
        В последние несколько лет отношения Высоцкого и Влади заметно ухудшились. На смену любви и искренности, которые были характерны для них обоих в первые годы супружества, пришли усталость и раздражение от общения друг с другом. Если раньше невозможность часто видеться играла им на руку, укрепляла их брак, то в последние годы это только отдаляло супругов, вносило в их отношения непонимание. «Раньше она давала мне свободу, а теперь только забирает...»
        Трагедия Высоцкого, в сущности, состояла в том, что он, трижды женатый, так и не смог найти с в о ю женщину, с которой мог бы слиться воедино. Отсюда и душевный непокой, и пьянство, и «дурь».
        Д.Боровский: «Марина была муза для него. А продолжительность любви?.. Если вы его почитаете — он никогда не обещал вечной любви...»
        Общавшийся в то время с Высоцким писатель Юрий Нагибин записал в своём дневнике: «29 декабря 1977 года. ...Накануне Марина Влади проповедовала у нас на кухне превосходство женского онанизма над всеми остальными видами наслаждений. В разгар её разглагольствований пришёл Высоцкий, дал по роже и увёл».

        «Полёт»: «Гроб опускают в могилу, я бросаю туда белую розу и отворачиваюсь. Теперь надо будет жить без тебя».

        Она же днём раньше (27 июля) в беседе с В.Баранчиковым:
        — Да, Володя... А я ведь его уже похоронила... Он умер для меня полгода назад!
        — Марина, что ты говоришь?!
        — Да что вы носитесь со своей русской сентиментальностью... И что бы он был без меня — я ему показала весь мир...

        Н.Тамразов: «У гроба я был рядом с Мариной, вместе с ней был её средний сын — Пьер... И Марина говорила о том, как она жалеет, что у них с Володей не было общих детей...»
        По свидетельству И.Окуневской, Влади знала о существовании дочери Высоцкого: «Помню, что мы с Мариной стояли у стола, был коктейль «а ля фуршет», потом мы с ней вышли, и она сказала: «Я так хочу родить от Володи...» <…>

        В книге к этому она относится без сожаления: «С самого начала нашей совместной жизни ты мечтал о нашем ребенке. Непредвиденное рождение твоих двух детей, когда твоя бывшая жена всяческими увертками скрывала свою беременность до тех пор, пока было поздно прерывать ее, приводило тебя в отчаянье.
        Я планировала точно рождение моих желанных детей, а не случайно зачатых, всегда отстаивала право супругов иметь детей по обоюдному желанию, я бы никогда не согласилась иметь ребенка, который стал бы залогом удержания нашего с тобой брака. Наша с тобой жизнь была сложна и стала бы еще невыносимей, если бы между нами встало маленькое существо. В нем бы сконцентрировались все наши противоречия. Вынужденно блуждая с Востока на Запад и с Запада на Восток, он никогда бы не смог найти свои истинные корни.
        Кроме того, в течение многих лет твоя «милая семейка» вбивала тебе в голову, что твой алкоголизм является причиной нервного заболевания, жертвой которого стал твой старший сын».

        Л.Абрамова: «Володя очень хотел детей. Я знаю, сейчас говорят, что я как-то по секрету от него рожала, что он мне никогда не позволил, что был против. Это всё неправда! Володя очень хотел детей. И очень ко мне был внимателен, когда я была в положении, и радовался, когда Аркаша родился...»

        Нравственная глухота может прикрываться высокой целью — «правду и ничего, кроме правды» — и при этом отвергать заповеди, на которых основываются принципы человеческого общежития. В любом случае необходим этический самоконтроль. Гласность и открытость общества (будь то Франция или горбачёвская Россия), борьба за тираж и читательское внимание не должны устранять нравственных границ.
        Для тех, кто хотел знать действительную биографию Владимира Высоцкого, эта книга явилась помехой именно тем, что автор вольно обращалась с фактами, не дав себе труда ничего перепроверить. Потребовался десяток лет, чтобы документально опровергнуть колоссальное число допущенных ею неточностей.
        М.Зимна: “Таких погрешностей в книге французской актрисы довольно много. Каждая из них заставляет задуматься над правдивостью и ценностью её произведения. Увы, искажение фактов хода реальных событий в книге Марины Влади замечают только специалисты, только знатоки, только высоцковеды. Остальные читатели воспринимают это произведение фантазии как реальность. Выпустив книгу «Владимир, или Прерванный полёт», Марина Влади тем самым оставила под знаком вопроса правдивость всех остальных воспоминаний, рассказов и высказываний о Высоцком. А посему, если воспользоваться мудростью Библии, «тому, кто раз солгал, кто-то да уверит»”.

        После утомительного турне по городам Союза П.Солдатенков спросил Влади:
        — Удалось вам разрушить миф о Высоцком?
        Она ответила:
        — У меня нет таких претензий, что я сама могу разрушить миф. Я думаю, что моя книга принесёт какие-то ответы и поставит какие-то вопросы со временем. Его поэзия останется, а всё остальное будет смываться, вся эта грязь уйдёт...
        Безусловно, «грязь уйдёт», для многих, восхищавшихся книгой, прояснится цель её написания и восторг пройдёт... Но для некоторых бывших «друзей» будет снят запрет на опубликование «своей грязи» о Высоцком.
        С.Садальский: «Двадцать два года назад на Одесской киностудии, в самом дальнем у забора умывальнике, я случайно застал Владимира, как он делал себе... ЭТО. Думал, умру, но никому не расскажу. Потом выходит дневник Марины. Воспоминания актёров, где они подробно описывают... ЭТО».

        Что подвигло Влади к написанию книги? Писательница В.Токарева это поняла так («Неделя» № 52, 1989 г.): «Это книга-месть. Марина воздала всем своим обидчикам, и главному герою в том числе. Я убеждена: всё, что написано в книге, — правда. Высоцкий был алкоголик и наркоман. Но ЗАЧЕМ НАМ ЭТО ЗНАТЬ? Для нас, русских людей, Владимир Высоцкий — это Спартак, который вёл рабов к свободе. Однажды я выступала с одним историком, который рассказывал аудитории о том, что Джон Кеннеди был бабник в молодые годы. Я слушала и недоумевала — ЗАЧЕМ он это говорит? Умершие в молодые годы Кеннеди, Гагарин, Высоцкий, Че Гевара — это наши иконы. Нам не нужна бытовая правда. Она становится неправдой».

        Российское телевидение, при жизни поэта и артиста бежавшее от него как чёрт от ладана, после выхода книги М.Влади стало главным сплетником судьбы Высоцкого.
        К 60-летию Высоцкого П.Солдатенков выпускает ленту «Владимир Высоцкий. История любви, история болезни». Сюжетная линия выстраивается на съёмках турне Марины Влади по городам СССР. Цель турне — реклама только что появившейся книги «Прерванный полёт». История жизни Высоцкого преподнесена как история болезни. Монтаж и комментарии настойчиво убеждают зрителей, что жизнь их кумира — если не ошибка и заблуждение, то уж точно — болезнь. Сам В.Высоцкий не мог отказаться от «участия» в картине. Но и возразить не смог...
        Основными постановщиками диагноза болезни в фильме выступают М.Влади и В.Янклович. Из 175 страниц своей книги 33 автор посвятила проблеме алкогольной зависимости мужа. Поскольку на момент проводимой рекламы книги мало кто её успел прочесть, автор-вдова во время одной из пресс-конференций, показанных в фильме, коротко обобщает написанное: «Он был хронический алкоголик!»
        К 25-летию со дня смерти новый «подарок» телевидения — фильм В.Манского «Высоцкий. Смерть поэта». «История болезни» доведена до логического конца. В фильме нет поэта, нет артиста, а есть медицинские факты: употреблял двухнедельный запас морфия за одни сутки, даже в частной парижской клинике уговорил русскую медсестру сделать ему укол и, даже понимая, что движется к бездне, не мог остановиться… После просмотра понимаешь: свидетели — это и есть те люди, которые не препятствовали смерти. Одни не отправили вовремя в больницу, другие устали с ним бороться, третьи регулярно добывали наркотики, четвёртые добивали равнодушием…
        В 2008 году выйдет ярко-жёлтый фильм «Жёны Высоцкого», дополнительно опошленный надрывно-хриплым голосом Н.Джигурды. На примере этого фильма можно видеть, как документалистика о бытовой стороне жизни Высоцком изжила самою себя. Из фильма в фильм идёт перемонтаж одних и тех же интервью примелькавшихся зрителю персонажей. Сын Никита уже рассказал всё, что запомнил. Влади — и в своём бестселлере, и в многочисленных интервью поведала о двенадцатилетней безрезультатной борьбе с алкоголизмом мужа и о притеснениях его властью. Людмила Абрамова — в который уже раз рассказала, как они познакомились, как зарегистрировались, как разошлись... Именно это — участие в очередном пошлейшем проекте близких Высоцкому людей — приводит в недоумение.
        Видеоряд фильма в полном соответствии с «Полётом». В кадре то и дело звенят и наполняются водкой гранёные стаканы, сменяющиеся шприцем, заполненным жидкостью красного цвета — типа кровью.
        Что скажет зритель после просмотра такого фильма: «А-а-а, Высоцкий, знаю-знаю. Это о нём вдова в «Прерванном полёте»… Это который алкоголик, наркоман и бабник…»

        В июне 2005 года, после долгого перерыва, Влади приехала в Москву, чтобы заключить договор с издательством «Время» об издании в России двух её романов.
        Сопоставляя первую книгу «Прерванный полёт» со своими последними произведениями, Влади отметила: «Писать я стала лучше. Тогда писала, можно сказать, девочка, а сейчас пишет старая баба. А умение выплеснуть энергетический заряд у меня осталось. Каждая моя книга — это как хороший удар кулаком».
        И «Прерванный полёт» получился тоже хорошим ударом кулаком по всем обидчикам — пусть знают!
        В 2005 году выходит новая книга-автобиография «24 кадра в секунду» — своеобразный гимн актёрской профессии, история собственной кинокарьеры и сопутствующие ей любовные приключения. Её роли с 13-летнего возраста почти всегда были связаны с любовными историями: Марчелло Мастроянни, Жан-Люк Годар, Орсон Уэллс, Джузеппе де Сантис, Марлон Брандо… — все были в неё влюблены и стояли в очереди за её рукой и сердцем… С тех пор Влади, по её словам, «забавляется, провоцируя мужчин».
        Забавляясь, провоцировала и Высоцкого. Однако тот с самого начала имел серьёзные намерения и предложил стать его женой.
        «Я смеялась, но была тронута его талантом, его голосом, его песнями, которые он пел мне ночами напролёт и которые я понимала всё лучше и лучше, — вспоминает актриса и писательница в этой книге. — Он вихрем ворвался в мою жизнь, и конце 1968 года я была им покорена! Моя дорогая мамочка, которая обычно сожалела о моей склонности менять спутников, на сей раз дала своё согласие: “Этот молодой человек мне нравится. У него талант и красивое имя!” И чем больше мы с ним встречались, тем мне становилось яснее, что мы созданы друг для друга. То, что могло быть лишь мимолётным увлечением, превратилось в роман и, несмотря на все колоссальные трудности, мы стали жить вместе. Мы ночевали у друзей и часто меняли наше местожительство. Этот волнительный период в моей жизни продолжался до нашей женитьбы 1 декабря 1971 года (?), а затем и до июля 1980 года. И всей этой “русской Кампании”, как её часто называли мои друзья, я посвятила свою первую книгу — “Владимир, или Прерванный полёт”».
        Как и в первой своей книге «Прерванный полёт…», Влади не убереглась от многочисленных ошибок, вплоть до того, что передвинула день свадьбы на целый год: «1 декабря 1971 года я вышла замуж за Высоцкого. После долгих размышлений мы решили, что наш брак позволит ему уехать из СССР. Это могло бы облегчить нашу жизнь. Но это были лишь иллюзии, которые быстро сменились горьким разочарованием». Как женщине не запомнить главную дату жизни? Может быть, это сложно, при четырёхкратном замужестве? Да и «иллюзии» были её собственными — сам Высоцкий оставить Родину никогда не помышлял.

        Бестселлер был издан в семнадцати странах и пользовался спросом как сценарий для театральных постановок, как в России, так и за рубежом.
        В 1988 году в Стокгольме издательство «Norstedts» выпустило книгу «Marina Vlady, En kärlekssaga (Сказка о любви)»; В 1989 году книга М.Влади в венгерском переводе; в 1990 году вышел в свет датский перевод; в том же году в издательство «Марсильо Едитори» (Италия) публикует «Vladimir, il volo interrotto»; и ещё одна книга 90-го года вышла в Израиле под названием «Владимир Высоцкий» в переводе с французского языка на иврит Орит Каплан.

        Среди книг о Высоцком, переведенных на польский язык, наиболее популярна книга М.Влади (1990); в 1991 в ГДР, а затем в 1997 году в объединенной Германии в Берлине вышла эта книга под оригинальным названием «Eine liebe zwischen zwei Welten» («Любовь между двумя мирами») в переводе Иоахима Мейнерта.
        В 2003 году в боснийском городе Баня Лука на сербскохорватском языке вышла книга М.Влади «Владимир, или Прерванный полёт».

        В канун 25-летия со дня смерти Высоцкого популярное пражское издательство «Albatros» выпустило книгу М.Влади «Vladimir aneb Zastavený let». Публикации продолжаются…
        К главной книге Влади будут обращаться драматурги и режиссёры. В конце 90-х американский славист Альберт Тодд поставит этот сюжет на Бродвее. Актёры, по выражению Тодда, очень чувствуют энергетику песен Высоцкого, но не понимают их содержания и некоторых реалий. А образ поэта вырисовывался для режиссёра после прочтения книги столь противоречивой и многогранной фигурой, что в спектакле его играют три актёра.
        К десятилетию со дня смерти Высоцкого театром «Бейт Лесин» в Израиле был поставлен спектакль «Владимир Высоцкий» по книге Влади. При полном аншлаге А.Духин, М.Голдовский и Г.Люксембург пели песни Высоцкого на русском и на иврите.
        В 2000-м году состоялась премьера спектакля «Я, Высоцкий Владимир, или Люблю тебя сейчас» о взаимоотношениях Высоцкого и Влади. В главных ролях — супружеская пара из Театра на Таганке Любовь Чиркова и Валерий Черняев. С этим спектаклем Чиркова и Черняев объездили всю Россию.
        14 сентября 2002 года в лондонском театре King's Head, расположенном в Излингтоне — интеллектуально-артистическом районе северного Лондона, прошла премьера мюзикла «Let Us Fly» («Полетим!»), в центре которого жизнь и песни Высоцкого. Сценарий составлен по книге Марины Влади. Зрителям предложено 24 музыкальных номера, переложенных на английский язык.

        Оригинальная презентация «Прерванного полёта» прошла 23 декабря 2008 года в Хайфском отделении Национального Управления по борьбе с наркоманией и алкоголизмом, где прошел вечер, посвящённый Международному дню борьбы с наркоманией. На этом вечере состоялся спектакль «Владимир, или Прерванный полёт». Актриса Бронислава Казанцева, представляя сцены из личной и творческой жизни Высоцкого, старалась сохранить акцент воспоминаний писательницы М.Влади о своём муже на проблемах алкоголизма и наркомании. После спектакля состоялось обсуждение со зрителями на тему о «неблагоприятном влиянии алкоголя и наркотиков на морально неокрепшую молодёжь».
        8 ноября 2006 года в парижском театре «Teatre des Bouffes du Nord» на Монмартре состоялась премьера спектакля «Vladimir Vissotsky ou le vol arrete», который Влади вместе с режиссёром Жаном-Луи Тардьё (Jean-Luc Tardieu) поставила по своей одноименной книге.

        Спектакль состоит из 45 номеров. По словам Влади, это «кусочки Володиных песен, которые я пою по-русски, его стихи — их я читаю и по-русски, и в переводе на французский, мои рассказы о нашей с ним жизни — о том, как встретились, как любили, о том, какие трудности испытывали. Когда он пил, это был ужас, потому что придумывал невероятные ходы, чтобы достать проклятую выпивку. Но это все знают. И я об этом писала и рассказывала. В моем спектакле всё сказано».
        Действительно, в спектакле Влади не отходит от главной темы книги — Высоцкий пил слишком много, даже по русским меркам, а подкреплением главного сюжета является песня «Он не вышел ни званьем, ни ростом…», ставшая рефреном спектакля. В спектакле Влади и танцует, и поёт, и даже приседает под песню Высоцкого «Утренняя гимнастика», читает стихотворение «Люблю тебя сейчас…», которое Высоцкий посвятил ей. Она исполняет песни Высоцкого на русском языке: «Кони привередливые», «Сегодня в нашей комплексной бригаде», «Если я богат, как царь морской», «То ли в избу», «Кто кончил жизнь трагически» — и раздаёт тексты песен зрителям. В заключение она читает стихотворение Высоцкого «И сверху лёд и снизу — маюсь между».
        М.Влади: «Я никогда не думала ставить эту вещь, но мне предложили сделать инсценировку мои друзья… В России этот спектакль я показывать не собираюсь…»

        Однако собралась… В начале 2008 года спектакль был повторен в Париже, и одно из представлений посмотрел Александр Авдеев, в то время посол РФ во Франции, а позднее министр культуры. Он и худрук Театра наций Е.Миронов пригласили Влади в Москву. С 6 по 15 февраля 2009 года спектакль десять раз показали на сцене Центра имени Мейерхольда. Влади приехала в Москву только ради этого спектакля вместе со старшим сыном Игорем. Никаких встреч с московскими родственниками Высоцкого не предусмотрено, да и посещать Театр на Таганке в её планы не входило — для Влади это уже давно перевернутая страница.

        Российская критика положительно оценила этот спектакль, обозначив его как «лирическое высказывание». Драматизм спектаклю придаёт его двуязычие. Играй Влади своего «Владимира» от начала до конца по-русски, дело обернулось бы банальнейшей «творческой встречей». Но в своём монологе Влади постоянно переходит не только с пения на разговор, со стихов на прозу, но и с русского на французский. Слушать написанные по-русски стихи в обратном синхронном переводе с французского через наушник, казалось бы, нелепость, но благодаря этому возникает нужный эффект — ощущение конфликта, который другими средствами, в таком лаконичном варианте реализовать невозможно.

        Весной 2012 года Влади вновь привезла свой спектакль в Россию. В плане гастрольного вояжа по городам и весям Урала и Сибири в марте предусматривалось посещение Екатеринбурга, Перми, Челябинска, Тюмени, Новосибирска, Томска, Барнаула, Кемерова, Красноярска, Омска… В апреле планировалось удивить зрителей в Санкт-Петербурге, Таллинне, Риге и Калининграде.
        На этот раз главным поводом гастролей послужил недавно вышедший на экраны фильм П.Буслова по сценарию Н.Высоцкого «Высоцкий. Спасибо, что живой».
        М.Влади: «Вначале я не хотела возвращаться к этому спектаклю, но последние события изменили моё решение. Я имею в виду выход пресловутого фильма о Высоцком, и, мне кажется, моё мнение нельзя игнорировать: я его последняя жена, вдова и имею на это моральное право.
        Считаю, что эта картина оскорбляет Высоцкого, его искусство, его память, а также нашу общую жизнь. Она была создана с помощью его старшего сына. Это уже меня шокировало. И я видела, как сын хвастается тем, что, добиваясь для актёра наибольшего сходства с Высоцким, они сделали копию из силикона с посмертной маски Володи, которую я сама сняла. Это не только скандально, а даже страшно. Это аморально и неэтично. И если бы я была верующей, я бы сказала, что это грех. Я в отчаянии и в печали.
        Я знаю, что мой долг перед памятью Володи рассказать всем, кто его любил, настоящую правду. В спектакле очень много личного, возможно это будет слишком резко и откровенно, как бросок в пропасть. Но я там не просто актриса, а женщина, защищающая любимого мужчину, которого она потеряла, но который был главной любовью и болью её жизни».
        Если сравнивать этот монолог с её интервью, которые проходили при презентации книги в 1987 году, то отличий нет — и теперь, через 25 лет, она будет рассказывать «всем, кто его любил, настоящую правду о том, как Высоцкий пил слишком много, даже по русским меркам». А «девичья» память и желание приукрасить рассказ порой вызывают улыбку, а чаще раздражение. Не «старший сын», а младший — Никита — был главным идеологом фильма, да и посмертную маску она НЕ сама снимала…
        На одной из пресс-конференций во время гастролей Влади спросили:
        — Скажите, переиздание вашей книги «Прерванный полёт» не планируется?

        — Она уже переиздана в начале этого года. В другом оформлении, хотя я ещё сама не видела обложки.
        — В тексте вы что-то дополняли?
        — Нет, конечно. Всё то же самое. Такие книги невозможно переписывать, хотя я бы хотела улучшить стиль. Книга издана во Франции в 1987 году, а в России – в 1990-м. С тех пор я уже двадцать лет пишу, работаю над своим стилем… Но всё-таки эта книга должна остаться такой, какой была изначально. Несмотря на все те гадости, которые про неё писали, она очень честная — это книга о любви.

        Действительно, однажды в 1989 году книгу переписали для русскоязычного читателя — огромный тираж был распродан, многочисленные переиздания имеют спрос… Зачем переделывать «очень честную книгу о любви», если её с удовольствием читают и перечитывают всё новые поколения читательниц?

____________________________________________

* Все иллюстрации предоставлены автором.
** Редакция не всегда разделяет публикуемые мнения и оценки.