На первую страницу сайта "Владимир ВЫСОЦКИЙ. Каталоги и статьи"

К оглавлению раздела

Рецензия публикуется впервые – 1.09.2004 г.

Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2004)

Не в ладах с фактами

       Приступая к этим заметкам, я сознавал, что нахожусь в непростом положении по нескольким причинам. Во-первых, с автором рецензируемой книги, первое издание которой хранится у меня с авторской дарственной надписью, мы долгие годы если не дружили, то, уж во всяком случае, находились в приятельских отношениях. Во-вторых, книгу эту я прочитал не в польском оригинале, а в русском переводе, поэтому допускаю, что некоторые ошибки сделаны не самим автором, а переводчиком.

       И всё же после некоторых размышлений я решил, что эти заметки должны увидеть свет, поскольку автор книги, о которой пойдёт речь, – не бульварный журналист, гоняющийся за скандальными "сенсациями", а Марлена Зимна.

       До сих пор любители творчества Высоцкого, не владеющие польским языком, о работах этой исследовательницы знали лишь по отзывам в прессе. И отзывы были неизменно уважительными. Основательница первого музея Высоцкого за пределами России. Организатор фестивалей памяти Высоцкого в своём родном городе Кошалине на севере Польши. Автор нескольких сборников переводов поэзии Высоцкого на польский. Наконец, – автор трёх книг о нём – "Высоцкий между жизнью и смертью", "Кто убил Высоцкого" и "Высоцкий – две или три вещи, которые я о нём знаю".

       Вот об этой последней работе, выпущенной в русском переводе в июле 2004 г. в Минске, и пойдёт речь. И речь эта будет, увы, не восторженной.

       Если выразить моё впечатление от прочитанного одним словом, то словом этим будет – "небрежность". Что бы ни говорила М.Зимна, но ведь она – специалист и знает о Высоцкого гораздо больше, чем "две или три вещи". А вот одну "вещь" она, как мне показалось, или не знает, или забыла, или попросту не придала ей значения: никто не помнит о Высоцком всё. Слишком насыщенной была жизнь этого человека, слишком много событий произошло в ней за сорок два с половиной года, чтобы помнить все подробности. Но ведь всего помнить и не нужно. Просто, приступая к рассказу о поэте, надо проверить все излагаемые факты, дабы не попасть впросак. Истина, известная любому студенту, пишущему заметку в институтскую стенгазету.

       Тем удивительнее видеть в книге специалиста-высоцковеда такое большое количество неточностей. Ведь совсем немного труда нужно положить, чтобы этого избежать. А если руководствоваться принципом: "И так сойдёт", надо быть готовым к конфузам.

       Ну как, в самом деле, можно было сказать: "Позже (т.е. после 1960-х гг., – М.Ц.) никто не осмелится подпевать Высоцкому. Только один-единственный раз вторит Высоцкому актёр Театра Таганки (так в тексте. Огрех перевода? – М.Ц.) Валерий Золотухин, подпевая в песне "Банька по-белому" в документальном фильме... Зал отреагировал на эти усилия дружным смехом и шепотками: "Какое жалкое зрелище"" (стр.7-8).

       Во-первых, песня – не зрелище, во-вторых, "Баньку" Высоцкий и Золотухин исполняли вместе не раз и, очевидно, сам автор песни не считал это ни смешным, ни жалким, – тому достаточно свидетельств. А в-третьих, где это М.Зимной такая смешливая аудитория попалась? Никогда не слышал, чтобы во время исполнения – с участием или без участия Золотухина – "Баньки по-белому" кто-то хохотал.

       Вероятнее всего, задачей М.Зимной было представить Высоцкого польской аудитории. В таком случае никак нельзя давать волю собственным эмоциям. Нравится человек или нет, – на страницах книги автор должен оставаться беспристрастным. Увы, в данном случае так не случилось. Пример с Золотухиным, которого М.Зимна явно не жалует, – не единственный.

       "Администратор Таганки Валерий Янклович и актёр Всеволод Абдулов были немногими в окружении Высоцкого, кто, понимая его состояние, помогал и поддерживал его. Остальные же пренебрегали мнением врачей о тяжёлой смертельной болезни Высоцкого" (стр.10).

       Янклович уж точно не пренебрегал... О том, как доставал Высоцкому наркотики, без тени смущения рассказывал он сам. Хороша поддержка – чуть не под руки на Ваганьково провожал. Но вот – поди ж ты – нравится он автору. А раз нравится, то и все факты – побоку.

       Иногда в книге встречаются пассажи уж совсем, с точки зрения исследователя, невозможные:
       "Будучи уже в славе и имея такие знаменитые песни, как "Кони привередливые", "Охота на волков" или "Банька по-белому", как-то в один из вечеров в московском аэропорту поэт встретил Евгения Евтушенко, который, увидев его, задержался и с высоты своего роста бросил на Высоцкого взгляд, лишённый всякого тепла и после этого с заумной миной на лице похлопал его по животу и изрёк: "Растёшь, брат, растёшь", – подводя таким идиотским способом итог творческих успехов Высоцкого" (стр.13).

       Здесь перепутано абсолютно всё и вся: московский аэропорт – со студией "Мосфильм", где, действительно, Высоцкого однажды похлопал по животу режиссёр М.Швейцер (см.: В.Смехов. "Театр моей памяти", Москва, 2001 г., стр.325), а Е.Евтушенко – с А.Вознесенским, который, и вправду, сказал однажды Высоцкому: "Растёшь, брат, растёшь" (см.: газ. "Литературная Россия", 23.06.2000 г., № 25). Какое отношение к двум участникам этих совершенно разных случаев имел Евтушенко, – совершенно не понятно... Ясно только, что автор книги этого поэта не любит...

       Более всех тех, кто окружал Высоцкого, не любит М.Зимна Марину Влади. Настолько не любит, что и не старается этого скрывать. Настолько не любит, что даже пренебрегает элементарной логикой.

       Как известно, в книге М.Влади "Владимир, или Прерванный полёт" большое количество фактических неточностей. Знает это, конечно, и М.Зимна, так что её слова: "Погрешностей в книге французской актрисы довольно много. Каждая из них заставляет задуматься над правдивостью и ценностью её произведения" (стр.158), – звучат вполне логично.

       Но раз так, почему же не все суждения М.Влади подвергает автор сомнению? "Впервые Высоцкий попробовал наркотики только благодаря Марине Влади. Она признаёт это сама на страницах книги о Высоцком" (стр.38). Но на тех самых страницах М.Влади многое чего признаёт, почему же именно это признание принимается без возражений? Уж не потому ли, что оно работает на теорию М.Зимной: "в наркомании Высоцкого виновна его жена"?

       М.Зимна приводит цитату из воспоминаний второй жены Высоцкого Л.Абрамовой, которой мать поэта, Н.М.Высоцкая, сказала в 1976 г., что сын её чувствует себя хорошо и больше не испытывает потребности в алкоголе, поскольку колет себе препараты, привозимые его женой. Какие же это препараты? Амфетамины!

       Амфетамин – сильнейший синтетический наркотик. Можно допустить, что Высоцкий, чтобы оправдать наличие в доме ампул и шприцов, сказал своей абсолютно в этом вопросе не разбирающейся матери, что амфетамин привозит ему жена, но представить себе, что М.Влади, чей сын прошёл через лечение от наркотической зависимости, возит мужу в Москву наркотики (заметим в скобках, – рискуя попасться на таможне и опозориться на весь мир!), конечно же, невозможно.

       Понимает это и М.Зимна. Более того, – пишет, что "Марина узнала о наркотической зависимости мужа только за четыре месяца до его смерти" (стр.39), так что логики в рассуждениях нет никакой, но дело сделано, – брошен ком грязи в нелюбимую автором книги вдову поэта.

       Книга, о которой я пишу, издана в 1997 году, перевод её – в 2004-м. За это время обнаружено огромное количество новых материалов о Высоцком. Автор этого как будто не знает, иначе невозможно понять, почему не были сделаны поправки? Ну ладно, М.Зимна может придерживаться, если ей угодно, своего мнения, не учитывая новейших данных, но других-то зачем подводить?

       Вот заходит речь о томике стихов, подаренном Высоцкому И.Бродским. "Марк Цыбульский, – пишет М.Зимна, – склоняется к тому, что Высоцкий вообще не привёз книгу с Запада, опасаясь, что её отберут советские таможенники" (стр.14).

       Я действительно когда-то считал именно так, пока не узнал, что в квартире Высоцкого найдены ещё два экземпляра этой же книжечки стихов, после чего изменил своё мнение и внёс исправления в свою статью "Высоцкий в США". Статья опубликована в Интернете, М.Зимна её читала. Отчего бы не сделать маленькое примечание, что такое мнение у М.Цыбульского было в 1996 г., но с тех пор оно изменилось?

       Небрежности в книге следуют одна за другой. На стр.18-19 идёт подробный рассказ о том, как во время съёмок фильма "Плохой хороший человек" к берегу подплыла моторка и находившееся в ней люди оставили Высоцкому ящик пива.

       Какое пиво?! Откуда оно взялось?! Ассистент режиссёра Е.Татарский, присутствовавший на съёмках, рассказывал о трёх ящиках копчёной рыбы! (См.: "О Владимире Высоцком", Москва, 1995 г., стр.101-102.) Конечно, рыба хороша под пиво, но всё-таки она – не пиво...

       "Перед началом спектакля "Вишнёвый сад" кто-то из актёров специально расстроил Высоцкому гитару. Поэт только удивлялся: "Кому это нужно?"" (стр.20).
       Любой бы на его месте удивился, поскольку в "Вишнёвом саде" он на гитаре не играл, а играл в "Преступлении и наказании", что, понятное дело, не совсем одно и то же.

       Допускаю, что в ряде случаев вина за неточности может лежать на переводчике. Но вот это кто из двоих – автор или переводчик – придумал: "Но между периодами алкогольного безумия были у него и творческие поиски, и открытия" (стр.37). То есть, не пьянство в промежутках между написанием стихов, работой в театре, кино, на радио, – а творчество в промежутках между запоями. Лихо закручено...

       С усердием, достойным пера бульварного журналиста Ф.Раззакова, известного своим смакованием пьянства Высоцкого, выискивает нужный материал М.Зимна.
       "Его дневная норма: две бутылки водки и две – шампанского. (Откуда это взято? Кем подсчитано? – М.Ц.) В таком состоянии он почти беспомощен. Однажды он ощутил это сполна на себе – во время пьяной разборки в Марселе во Франции его жестоко избили" (стр.49).

       Эту неправду недостатками перевода уже не объяснишь. Так могло быть, но так не было. "Вовка стал приставать к неграм, которые там в какие-то фишки играли. Он начал подсказывать: "Не туда ходишь, падла!" Хватал их за руки. Я понял, что это уже чревато и оттащил его", – вспоминал И.Бортник (Цит. по: "Мужской magazine", Тель-Авив, Израиль. 13-18.10.1998 г., стр. 37).

       Там, где загадочность давно развеяна, автор напускает туман таинственности. "Существует версия, по которой Высоцкий вскрыл себе вены. Сохранилась фотография (по неизвестным причинам до сих пор нигде не опубликованная)... очень длинные рукава пиджака, благодаря им не видны бинты на руках Высоцкого" (стр.52).

       Эта фотография опубликована в киевской газете "Высоцкий: время, наследие, судьба" (1995 г., № 20, стр.4) за два года до выхода в свет польского издания разбираемой книги! Более того: рядом с ней опубликована и другая, – на которой Высоцкий без пиджака, так что отчётливо видны забинтованные запястья. К чему потребовалось автору вводить читателя в заблуждение?

       Небрежности в обращении с фактами разбросаны по всей книге. "Несколько лет назад российский журнал "Знамя" опубликовал дневник Высоцкого за 1975 год" (стр.58). Неверно! Данная публикация появилась в журнале "Октябрь", в 6-м номере за 1991 г.

       "В 1980 году Высоцкий вместе с Мариной Влади провёл новогоднюю ночь у известного писателя Юрия Трифонова" (стр.61). И снова неправда: Новый год Высоцкий отмечал на даче Э.Володарского, куда был приглашён и Ю.Трифонов. Об этой ночи столько в литературе, посвящённой Высоцкому, сказано, что такая ошибка непросительна и для начинающего журналиста, – не то что для известного исследователя.

       "Высоцкий приехал в Чечено-Ингушетию вместе с труппой Театра на Таганке. Гастроли длились несколько дней" (стр.75). Какие гастроли?! Высоцкий один гастролировал сперва в Ставрополе, а потом в Грозном, Махачкале, Орджоникидзе (об этом, например, – в моей статье "Владимир Высоцкий на Северном Кавказе"). Театр на Таганке в это время выступал на своей сцене в Москве.

       "А потом Би-Би-Си до утра передавала его песни. Одну за другой, не мороча никому головы сводками новостей" (стр.159). На самом деле, радиостанция Би-Би-Си сообщила о смерти Высоцкого несколько раз и передала несколько песен (эти записи у меня есть, так что заявляю с уверенностью).

       Тему неточностей в книге М.Зимной можно продолжать, но примеров, кажется, приведено достаточно. Скажем о другом.

       Страницы книги пестрят рассказами о поэте. Но кому они принадлежат? "Вот рассказ одного из друзей поэта..."; "Вспоминает один из друзей Высоцкого..."; "Его знакомый описывает такой случай...".

       Может быть, по авторскому разумению, имена друзей Высоцкого ничего не скажут польскому читателю? Такая точка зрения имеет право на существование. Но почему же тогда немало ссылок на А.Макарова, В.Шехтмана, В.Туманова? В чём тут смысл, в чём логика? Уж, конечно, писатель А.Макаров, названный в книге по фамилии, не более популярен в Польше, чем актёр В.Смехов, именуемый просто "знакомым Высоцкого". (16 лет в одном театре играли, десятки раз вместе работали в концертных бригадах – и всего лишь "знакомый"?!)

       Так же непонятен принцип указания автором использованной литературы, состоящей из четырёх (!) названий. А как же многократно цитируемая "Живая жизнь" В.Перевозчикова, книги В.Смехова, воспоминания Л.Абрамовой, уже упомянутый дневник Высоцкого за 1975 год?! Почему эти-то издания не в счёт? Небрежности, от начала до конца одни небрежности...

       Это же касается и перевода. Впрочем, не совсем так: переводчик не виноват, он работал с тем текстом, который ему дали. Проблема оказалась в том, что М.Зимна перевела многие воспоминания на польский, а Г.Осадчий с польского переводил обратно на русский. И, конечно, при всём желании не могло получиться так, как было в оригинале! Поэтому осталось непонятным, почему М.Зимна, владеющая русским языком в совершенстве, не удосужилась указать Г.Осадчему, какие места переводить, а где – просто вставить исходный русский текст?

       Словом, книга разочаровала. И форма, и содержание оказались не на высоте. Во всяком случае, далеко не на той высоте, которую мы вправе были ожидать от произведения, вышедшего из-под пера известной и уважаемой исследовательницы.